КОГДА ЖЕЛЕЗНАЯ ДОРОГА - ПРИЗВАНИЕ

Напрасно я попросил об этом: женщины принялись объяснять мне специфику их работы, и я захлебнулся в потоке информации и терминов. Понял лишь десять процентов от всего, что было сказано.

- Вот прибывает рельсовый автобус, - говорит Александра Николаевна.

Она нажимает на кнопки своего большого пульта. На выносном табло, что напротив, загораются или наоборот гаснут маячки.

- Здесь вся наша станция в электронном виде. Задача дежурного - оградить рельсовый автобус от вторжения на путь другого подвижного состава.

На табло светятся все железнодорожные пути. Между ними перемычки.

- Это стрелки? - спрашиваю я.

- Правильно, - почти хором отвечают сёстры. - Вот видите, уже начинаете разбираться…

Диспетчер одним нажатием на кнопку или тумблер может перевести железнодорожную стрелку, чтобы оградить пассажирский состав.

- Значит, вы стрелочники? - как-то не совсем аккуратно спрашиваю я.

Нина и Александра смеются.

- Сейчас на железной дороге стрелочников нет, - отвечают они. - Они остались только на «Белметкомбинате».

- По шестому пути протягивает за М 19, - говорит Александра в громкоговоритель.

Это сообщение электронным эхом проносится по всей станции.

- Что такое М 19? - спрашиваю я.

В комнату дежурного заходит Олег Морозов. Это, во-первых, супруг Нины Николаевны, во вторник, начальник станции Улуелга. Услышав мой вопрос, он подходит к табло и показывает на светящуюся точку:

- Маневровый светофор.

На железной дороге Олег Владимирович, как и его супруга, работает тридцать с лишним лет.

- Познакомились мы с мужем на нашей станции. Он здесь был составителем, а я оператором при дежурном, - рассказывает Нина Николаевна. - Тогда была такая должность…

После паузы весело добавляет:

- И вот попали в одну смену...

- Дети тоже пошли по вашим стопам? - спрашиваю я. - Они железнодорожники?

- Нет, - отвечает Нина Морозова. – Старшая дочка Ксения окончила аграрный университет, а младшая – Кира - учится в одиннадцатом классе. Кто знает, может быть, она продолжит династию.

- Моя Алина тоже не стала железнодорожником, - подключается к разговору о детях Александра Варенова. - Говорит, что не хочет работать по ночам. Она будет преподавателем физкультуры.

- Здесь каждая смена непредсказуема, - говорит Нина Николаевна. - Сейчас легче работать, окна идут…

Я спрашиваю, что на их железнодорожном наречии означает понятие «окна» и куда они идут? Нина Николаевна объясняет, что так железнодорожники называют участки пути, которые находятся в ремонте.

Прошу рассказать о самой сложной смене за всю трудовую биографию.

- Сложно было, когда шел капитальный ремонт участка Укшук-Белорецк. И вагонопоток был большой… А еще запомнилась смена, когда всё поле после снегопада оказалось под снегом. Метель была жуткая и вьюга. Представляете? Смотришь на поле, а там ни рельсов, ни стрелок не видно…

Я спрашиваю, что такое «поле»? Сёстры объясняют, что так железнодорожники называют всё пространство станции.

- Смена у меня тогда пролетела, как пять минут, - вспоминает Нина Морозова.

В углу стоит странный агрегат, рядом что-то вроде телефона с рычагом, которым пользовались еще в незапамятные времена. Видя моё внимание, Олег Морозов объясняет:

- Это можно считать музейным экспонатом, хотя агрегат еще действующий.

- Давайте я расскажу, как он работает, - к музейному уголку подходит Нина Николаевна.

Подчёркиваю: понятие музейный уголок является условным. Техника эта по сию пору действующая, хотя была изобретена ещё в середине пятидесятых годов прошлого столетия. Жезловый аппарат, например, необходим для связи с железнодорожной службой комбината. Дежурная по станции объясняет принцип его действия, я понимаю лишь, что это очень надежная штука (куда как надежнее современных цифровых технологий). Очевидно, поэтому железнодорожники до конца не отказываются от старых аппаратов, которые по совместительству служат музейными экспонатами.

Олега Морозова вызывают на станцию Улуелга, мы едва успеваем сфотографировать их железнодорожную династию. Александра Варенова остаётся за пультом, а мы с Ниной Морозовой идем на «поле». Мне выдали специальную железнодорожную жилетку, моя сопровождающая даёт инструкцию:

- Идём по прямому углу, на рельсы не наступаем.

Рассказываю ей, что сам служил в железнодорожных войсках на БАМе. И когда слышу стук вагонных колёс, у меня срабатывает своеобразный рефлекс (назову его рефлексом романтики): хочется куда-нибудь ехать, смотреть в окно, знакомится с людьми, есть жареного цыпленка. Спрашиваю Нину Морозову, испытывает ли она подобные чувства или у неё уже профессиональная невосприимчивость к железнодорожным звукам?

- Мне тоже хочется сесть в вагон и куда-нибудь ехать, - неожиданно говорит она. - Мечтаю увидеть Байкал и побывать во Владивостоке. Может, удастся уговорить мужа? Скоро отпуск…

Игорь КАЛУГИН. #Белорецк