Будни первой хирургии

В палату я входил настороженно, давно уже не лежал в стационарах. Какие здесь сейчас действуют порядки не знал, а всё былое уже стёрлось в памяти.
Теперь в девяти из десяти сериалов показывают быт и обычаи уголовников, законы и сленг преступного мира. Представился: имя, возраст, диагноз, место проживания. Которая ходка – честно сказал, что не помню.
- Свободная койка – справа, возле окна, - откликнулся один из пациентов.
То, что ответили не по «фене», меня вернуло в нормальную реальность. Вскоре я уже знал, что в нашей палате лежат трое местных, по одному – из Узяна и Тукана. Двое после операции, одного готовят, другого лечат. У одного уже заканчивается «срок».
Так начались мои будни в хирургическом отделении: врачебные обходы, процедуры (в виде уколов, капельниц, таблеток), перевязки, обследования и прочее. Четыре палаты мужские, три – женские, детская и ветеранская. Ординаторская – слева, справа – медкабинеты, ванная, туалеты. В основном везде чисто, постоянно проводится влажная уборка.
Но мужской туалет оставляет желать лучшего: узкий коридорчик, один унитаз. Здесь и курят, и справляют нужду, а уж про запахи я молчу.
Во всех отделениях стационара действовал карантин по ковиду. Свиданий не было, передачи – через приёмный покой. За нарушение масочного и других режимов – УДО (точнее –ДО) в тот же день. Основной срок пребывания - 10 суток. Телевизора и радио нет, кормёжка неплохая, 4 раза в день. Подъём в шесть, отбой в десять вечера. Свежие новости – через медсестёр.
Почему-то вспомнились произведения Чехова и Достоевского. Окунувшись в жизнь стационара, осознаёшь: здесь дают шанс снова войти в мир здоровых людей, а ещё - возможность познать радости жизни.

Попасть в этот храм, чтобы поправить здоровье, чрезвычайно сложно. Как сказал один из больных, при рецидиве вас сюда доставит скорая, но если ты не потерял сознание и не упал от высокой температуры, то, чтобы попасть на приём и получить направление на лечение, надо попытаться перетерпеть от 10 до 15 дней. Или тихо уйти туда, где помощь уже не понадобится. Такова жестокая реальность. И не только нашего города.
Итак, с одной стороны в первом отделении сосудистой хирургии и урологии – пациенты, которые ждут с началом лечения избавления от болезней или уменьшения боли. С другой – медперсонал, главная задача которого - оправдать ожидания больных, используя оборудование, диагностику, операции, инструменты и медикаменты, а также вспомогательные материалы.
Особая статья – врачи, с ними существует незримая дистанция, мнение их часто безапелляционное, они зрят в корень. Остальной медперсонал выполняет назначения врачей, их указания и поручения. К младшему персоналу относятся медсёстры и санитарочки.

Расскажу, как было со мной. Получив койку и тумбочку, я принял первую капельницу, потом всех больных покормили, и наступил тихий час. Перед его началом провели влажную уборку. Дверь в палату только слегка прикрыта. Слышу, как по коридору грохочет каталка, наверное, везут пациента после операции. Суета у соседней палаты – всё слышно.
Потом несколько раз стукнули двери, как оказалось, началась уборка коридора и служебных помещений. Моется, протирается, чистится и убирается всё. Шум передвигаемой мебели, посуды, инвентаря, стук швабр, голоса уборщиц – непременная какофония звуков, сопровождающая это действо. Снова грохочет какая-то тележка, хлопает дверь. Голос из соседней палаты: «Господи, когда же у них появится тележка на пневмоходу?»
В ответ – командный голос с поста: «Прекратите разговоры! Тихий час же».
Самые скабрезные шуточки рождаются в больницах почему-то возле туалетов, когда несколько мужиков безуспешно ждут своей очереди, а кто-то внутри никак не хочет выходить.
- Он там не заснул? Уши уже скручиваются…
- Была бы у меня стамеска, я бы ему помог…
- Да я его знаю, у него недержание. Трусы, наверное, меняет…
- Кончайте вы косточки перемывать человеку. Давайте поговорим о чём-то хорошем…
- Опять про баб что ли?
- Мужики, мне вчера туалетную воду принесли. Запах – закачаешься. Давайте побрызгаем, может, какая и клюнет…
А уж когда из находящейся рядом женской комнаты выплывает лёгкой походкой миловидная пациентка, желание оказаться там, куда настойчиво вёл организм (пусть даже в женском отделении), выдаёт не совсем уместные предложения. Конечно, они не делают мужчин краше в глазах дам, но и тем, кто оказался на кроватях в коридоре отделения, поверьте, приходится не легче. Каждый раз, провожая и встречая тех, кто заходит и выходит из туалета, им лучше прятать глаза, чтобы не встречаться с больными взглядами.
Случаются в палате и разные соседи. Кто-то нестерпимо громко храпел, а кто-то бесконечно беседовал с родными и близкими по телефону, обсуждая накопившиеся проблемы. Другой пожилой пациент постоянно кашлял. И вместе с кашлем из него непроизвольно вырывались и другие звуки, сдержать которые, наверное, у деда просто не было сил. Но что поделать? Все здесь люди больные. И у всех равные права, правда, состояние здоровья разное. Часто бывает, что соседи по палате помогают только что прооперированному (точнее - подухаживают), так и не дождавшись, когда к нему придут родные люди.
А ещё часто можно было видеть, как женщины – медсёстры и санитарки – везут на каталке ещё не отошедших от операционного наркоза бальных, чтобы переложить на кровать в палате. При этом находящиеся в палате пациенты им не помощники – сами еле передвигаются. Хирург тоже не будет перекладывать больного с каталки на койку.
Вот и приходится бедным женщинам изощряться, как только возможно, даже взывать к голосу совести полусонного человека, чтобы он приподнялся и сам потихоньку переполз на своё место.
Утром целая комиссия медиков идёт на обход. Тут заведующий отделением, лечащий хирург, несколько медсестёр. Возле каждого больного останавливаются и ведут диалог, который часто бывает понятен только им самим.
- Заживление идёт плохо, дренаж не снимаем. Что, подождём до понедельника?
- Чего ждать? Давайте – сегодня!
Лечащий не сдаётся:
- Нет, давайте уж подождём хотя бы до завтра…
И уходят. Всё знающие больные обсуждают услышанное:
- Не дай Бог ногу отрежут…
- Скорее всего, вену будут чистить…
- Чего болтаете, нижние перчатки, то бишь дренаж, снимут. И всё!
А сам пациент лихорадочно перебирает в голове мысли: «Кто же прав? А ведь хирург предупреждал: быстрее делай операцию, а то может быть гангрена или некроз…»
Врачи идут дальше. Пациент, лежащий в коридоре, спрашивает:
- Доктор, а у меня давление падает. Как быть?
- Сколько?
- Последний раз было 80 на 50.
- Пейте кофе, крепкий горячий чай…
- Да я уже пил! И горячий шоколад, и горький… Не помогает.
- Скорее всего, лекарство в капельнице снижает давление. Что, капельницу отменим?
- Тогда уж сразу выписывайте. От капельницы хоть какой-то кайф был: голова начинает кружиться и покачивает…
- Да ты поменьше возле медсестёр крутись! – доносится из соседней палаты.

На следующее утро в палате появился анестезиолог. Весь в чёрном: медицинский костюм, шапочка, маска.
- Щербаков здесь?
- Да… А что?
Чёрный человек оборачивается и громко - медсестре:
- Дайте последнее УЗИ Щербакова… Та-а-ак!.. Будем резать. Ничего не ели?
- Немного кефира и водички.
- Сколько?
- Сколько в кружку налили.
- Вам же было сказано, что нельзя есть.
- Ну так это же не еда…
- Та-а-а-к! Распишитесь здесь.
Испуганный пациент:
- Это, что я не буду иметь претензии, если что-то случится?
- Эх, грех один с вами! О согласии на операцию. Понятно? И запишите телефон близкого родственника.
Пациент (бледнея):
- А это зачем?
- Порядок такой.
Через минуту врач кричит медсестре:
- У нас кто-нибудь ещё есть на очереди? Хорошо, сообщи ему, что сейчас будем резать.
Пациенту:
- Ладно, подыши еще пару часов, - уже повернулся, чтобы выйти, но что-то вспомнил и снова – к пациенту: - В больнице лежал? До этого случая…
- Вроде нет, не помню…
- А до этого резали?
- Два раза: один - в драке, другой раз сам, топором…
- Да я про операции…
Теперь уже доктор совсем выходит из палаты, правда, напоследок внимательно посмотрел на лицо испуганного больного.
Тем временем из женской палаты, куда буквально пару минут назад доставили послеоперационную больную, доносится крик:
- В пятой кончилась!..
Медсестра подхватила лоток со шприцами, лекарствами и во всю прыть - туда. Через несколько секунд – её гневный голос:
- А нельзя было сказать, что закончилась капельница?!

Ночью с шумом опять прогрохотала каталка: привезли и уложили на койку в коридоре вдрызг пьяного мужика.
Ночь напролёт новенький не давал спать всему отделению, кричал что-то, вспоминая и покрывая матом полицейских, врачей и родню до седьмого колена. Желал им всем в будущей жизни различных «благ», которые обещал украсить своим присутствием.
За ночь его несколько раз рвало, так что утром в коридоре стоял такой невыносимый смрад, что сложно представить что-то ещё более омерзительное. Больные тихонько ругались: «Мало того, что хирургию объединили с урологией, теперь решили вытрезвитель здесь устроить?»
Санитарка и медсестра нам объяснили, что этот вновь прибывший умудрился вчера в полиции проглотить горсть гвоздей, потому его и поместили в больницу, пытались пристроить в какую-нибудь мужскую палату, но нашему возмущению не было предела:
- Куда положили, там пусть и валяется!.. От него вонь, как от бомжа, грязный весь. Отмочить в ванной для начала надо, дать другую одежду. А потом – к людям в палату…
День этот товарищ провёл на койке в коридоре, надоедая всем проходящим:
- Выпить не найдётся?..
После обеда сестра принесла ему одежду, помогла помыть его, переодеть. Потом мужика увезли на рентген. После чего решили пока не оперировать, дождаться естественного выхода посторонних предметов. Вскоре три гвоздя вышли. Подождали еще день. Опять рентген. И операция. Из его кишок извлекли большой гвоздь и 6-сантиметровый саморез. После чего привезли в отделение и определили в палату.
Все больные первой хирургии вздохнули. А уж как жилось мужикам дальше – сказать не могу. Выписался, слава Богу.
Скажу об общем впечатлении: лечение в отделении добавило мне оптимизма и желания жить.

Владимир КАЛМЫКОВ.

Ещё больше новостей – на нашем канале. Читайте нас в Телеграм Газета «Белорецкий рабочий» https://t.me/belrab