Путевые заметки столетней давности

Устроившись учителем рисования в школе, Чурко всю свою энергию вложил в изучение богатого исторического прошлого нашего края. Под его руководством был организован школьный краеведческий кружок, а когда в Белорецке появилось Тамьян-Катайское отделение общества по изучению Башкирии, Михаил Фомич был избран его председателем.
Итогом его краеведческой деятельности стала небольшая книжка под названием «Исторический очерк Тамьян-Катайского кантона», изданная в 1927 году в Уфе. Основываясь на подлинные архивные документы, автор поделился с читателями ранее неизвестными фактами из истории нашего края. По существу, этот очерк стал первым научным трудом о Белорецке и Белорецком районе.
15 сентября 1939 года М.Ф. Чурко по сфабрикованному обвинению был арестован и лишён свободы сроком на 8 лет. Умер он в 1941 году в лагере близ села Асино Новосибирской области.

Авзяно-Петровск
Авзяно-Петровские заводы находятся в западной части Верхнеуральского уезда на сплавной реке Авзян в 7 верстах от ее впадения в реку Белую на Коммерческом тракте, идущем со Стерлитамака через Белорецкие заводы на Верхнеуральск.
Заводы состоят из двух селений: Верхнего (с числом дворов - 1300) и Нижнего (300 дворов), расположенного ниже по реке в трёх верстах от Верхнего. Климат довольно суровый. Зимы с сильными морозами, снежный покров - с октября по апрель. Нередки случаи, когда в июне на вершинах гор выпадает снег. Осадки обильные.
Завод основан в 1755 году Демидовыми, в 1798 году перешел во владение Михаила Губина. В 60-х годах девятнадцатого века завод принадлежал Дмитрию Егоровичу Бенардаки, от которого в 1898 перешел к Урало-Волжскому металлургическому обществу, а в 1901 году - к нынешним владельцам, обществу Комаровских железорудных и Южно-Уральских горных заводов.
Во время Пугачёвского бунта завод готовился к обороне от мятежников. Но Пугачёв прошёл мимо. И воспоминанием об этом служит лишь название дороги - Пугачёвская.
Население состоит из крестьян чисто заводского типа, предки коих были вывезены крепостными из Калужской и Тульской губерний. Численность жителей Верхнего и Нижнего приблизительно 15 тысяч душ. Население кормится исключительно заводскими работами.
В заводской даче площадью в 30 тысяч десятин, есть как жильное, так и рассыпное золото и железная руда. За немногим исключением вся дача покрыта лесом, значительная часть которого - строевая сосна.
Железоделательное производство в 1899 году прекращено, и завод перестроен исключительно на плавку чугуна. С 1908-го завод не действует, но в последнее время уже имеются сведения о возобновлении работы в ближайшем будущем.
Частной промышленности нет. Торговля исключительно местная, с одним в неделю базаром. Ярмарок нет. Есть общество потребителей.
В Верхнем Авзяно-Петровском заводе имеется большая каменная церковь, двухклассное министерское училище, два церковно-приходских училища, почта, телеграф, волостное правление.
Крестьяне в 1861 году при освобождении от крепостной зависимости, как это имело место во многих заводах, от земельного надела отказались, и вопрос о наделе остается неразрешенным до сих пор. Усадебная земля подарена крестьянам во время освобождения.
Сельского хозяйства не существует, но попытки к земледелию за последние годы сделаны со стороны заводоуправления, а вслед за ним и некоторыми крестьянами. Выращен доброкачественный по волокну лён и получен хороший урожай овса.
Имеется казенная больница. Кумысолечебных заведений нет, но кумыс достается дешево и в неограниченном количестве от башкир окрестных селений.
Сообщение только на лошадях, причем в последнее время благоустройство Коммерческого тракта делает этот способ передвижения вполне сносным. Тем более что по тракту недостатка в лошадях не бывает.
Кроме рудников, поблизости заводов - в 35 верстах - находятся принадлежащие обществу Комаровские месторождения железной руды. При высоком качестве руды, эти месторождения отличаются большой мощностью, благодаря которой добыча руды чрезвычайно легка. Запасы руды этих рудников исследованием в 1899 году определены в триста миллиардов пудов.

Инзер - Габдюково (Сысканово) - Зюяк
От Инзерского завода до деревни Габдюковой (по местному - Сыскановой) дорога идет через хребет Зильмердак. Это прескверная каменистая дорога. Сорок вёрст довольно сносно едешь, но трясешься и прыгаешь так, что предпочитаешь вылезать. Когда-то это была довольно бойкая дорога. Сейчас - это остатки прошлого. Кое-где - столбы телеграфной и телефонной линии на село Архангельское, лежащие или пошатнувшиеся. Кое-где - остатки деревянной мостовой, настланной через невылазные трясины. Снег на Зильмердаке выпадает до одной сажени. Тает долго, распутица затягивается.
Везде, где мало-мальски подходящие поляны, покосы. Выдались погожие дни, и народ спешит убирать траву.
Встречающиеся люди почти все были знакомы ямщику, и он с ними обязательно перекидывался парой слов.
Вообще, чувствовалась какая-то большая дружелюбность между башкирами и русскими.
Подъезжая к Сыскановой, пришлось несколько раз переехать Большой Инзер. На дне его и сейчас лежит масса чугунных болванок. Иногда их складывают в кучки на самой реке. Это остатки терпевших аварии грузов, так как по Инзеру когда-то тоже сплавляли барки с чугуном. Дорога идет почти сплошь лесом: береза, липа, клён, осина, дуб, ель, пихта, изредка - сосна, рябина, по берегам - черемуха.
В деревне Сыскановой через Инзер переплавлялись на челноках, выдолбленных из цельных колод. Остановились в доме богатого башкира - сына муллы - там пили чай с медом. Я попал в самый период медосбора и всюду здесь чаепитие с медом. После завершения всех дел побывали у муллы, здешнего старожила. Он помнит по преданию Седьмую ревизию, а о прошлом кое-что сказал.
Интересно, что и здесь этот же мулла, говоря о службе прародителя их деревни русским царям, опять назвал Ивана Васильевича. Других царей он не знал и не помнил, а этого предание сохранило, как и у других башкир.
Из Сыскановой мы верхом поехали в деревню Зюяк. Дорога, хотя есть колесная, вполне можно ехать, но телег у жителей нет. Всё выполняют на спине лошади. Только жерди и бревна возят, имея приспособление. Две оглоблины с перекладиной, которые волочатся прямо по земле, - волокуша. Мой багаж повесили на лошадь, я сел в седло, сзади устроился малайка-проводник, и - айда! В общем, этот способ мне даже понравился больше, чем в телеге.
Жители этих двух деревень сухощавые. Плотных, здоровенных башкир, вроде степняков, мне не пришлось встречать. Лица худые, плотно обтянуты кожей. Женщины маленькие, истощенные, почти без грудей.
Очень распространена трахома (инфекционное заболевание глаз, приводящее к слепоте - прим. редакции).
Все очень гостеприимны. Везде неизменный чай и обязательно с мёдом.
К чаю подают ржаной хлеб, сливочное масло, картошку, иногда сметану к картошке. Чай разливает сам хозяин. Хозяйка не присутствует, только подает и все время о чём-то хлопочет.
Гостя усаживают на подушку. Жилища опрятные. Стены мытые и оскобленные. Разумеется, неизменные нары с подушками - по средствам. Чувалы с казанами, но в то же время во дворе имеется еще отдельная печь. Иногда под навесом из липовой коры. Там тоже топят. Летом пекут хлеб в виде маленьких хлебцов - лепешек.
У зажиточных есть стулья, у середняков - одни столы, да еще лавка. Стол обычно при нарах. Покрывается (у кого есть) цветной, преимущественно полосатой скатертью.
Хлевов почти нет. У редкого - сараи. Скотина гуляет на полной свободе, не запирается и не выгоняется. С весны она выходит и только ночует во дворе, а вздумает - и не придет. Загоны кое-как покрыты с боков и сверху липовыми лубьями или сделаны из жердей.
Усадьбы вообще производят странное впечатление. Например, огорожено пространство рядом с двором, вполне пригодное для огорода, но всё заросшее крапивой и всякой дрянью. Лишь пара ульев стоит в этом пространстве.
Зайдете за хлева (или их заменяющее место) - и опять буйная сорная растительность.

Бриш - Ассы
Из Зюяка я выехал в сопровождении малайки, который шел или бежал впереди. Дорога такова, что я вполне убедился в невозможности езды телегой. Никаких разговоров о плате, неизбежных в русских селениях, здесь нет. Даже от Бриша до Ассов не хотел брать плату проводник - хозяин лошади.
Каменистые горные тропинки иногда завалены бревнами или упавшими деревьями, иногда идут по каменистому руслу быстрых ключей. Иногда пересекаемые речками, то взбирающиеся на горы, то спускающиеся с них, то лепящиеся по обрывистым берегам, они достаточно живописны. Едешь густой чащей и воображаешь себя каким-то исследователем неизвестных мест.
Дорога все время - берегом Инзера. В одном месте очень хорошо обрывается к Инзеру Бирьянский хребет. Здесь недалеко хутор, из которого выехал верховой. Я начал ему кричать, чтобы он приехал завтра в Бриш, а он меня стал зазывать к себе - чайку попить, отдохнуть, а затем ехать в Бриш. Я отказался, и он решил ехать со мной.
Надо сказать, что в Зюяках я остановился у бедного башкира. Но и тот старался, чем мог. Всего два улья, а для меня мёд берет. Платы за постой не хотел брать. Поэтому я решил заезжать к богатым и в Бришах был у муллы, а в Ассах остановился тоже у богатого. Впрочем, в Ассах меня завел проводник, старый солдат, участник японской и германской войн. Всю дорогу мы с ним вспоминали минувшие дни. Это был первый башкирский домохозяин, у которого я нашел при усадьбе дерево. Он же единственный в деревне посеял рожь.
В Брише я пешком сходил на Бирьян. Было поздно, писать мне не пришлось, но, можно сказать, что по Инзерской дороге есть места и лучше по красоте, так что особенно жалеть не приходится. Здесь я отбил несколько камней, по очертаниям заставлявших подозревать наличие окаменелостей.
Бриш производит хорошее впечатление. Расположенное в узкой лощине, это селение окружено горами. Вообще, эта небольшая деревенька, как и Зюяк, как-то располагает к себе. Грамотных даже по-башкирски здесь очень мало. Самые грамотеи - мулла, а особенно – муэдзин (грамотей даже по-русски).
В Ассах во время чаепития пришел старик и принес тарелку сотового мёду, настаивая, чтобы я пил чай с этим свежим мёдом. Пришлось удовлетворить гостеприимное чувство, перейти на свежий мёд. Хотя он, по правде сказать, был хуже хозяйского. После чаепития поехали по делу на хутор к лесничему.
Мой хозяин в Ассах отлично говорил по-русски, был очень вежлив и предупредителен. Мы занимались со стариками до позднего вечера, и я был свидетелем двух намазов, которые творили хозяин и еще один старик, надевший при этом белую чалму. Они стали на нары с ногами, сняв верхнюю обувь, подостлали коврик и на нём то садились на корточки, то вставали и сгибались очень низко, то клали земные поклоны.
Я осмотрел три самых бедных жилища и везде заметил опрятность, конечно, относительную. Везде был настлан пол, даже там, где вход был прямо со двора, где не было обычного крыльца, где пол был налажен не из досок, а из расколотых топором бревен. Весь инвентарь состоял из расколотого и связанного проволокой чайника, двух чашек с блюдечками, одной деревянной чашки, дырявого в середине железного подноса, самовара. Одна-две по-
душки и тряпьё, висевшее на стене. Около дверей - коса и топор. В одном доме - небольшой сундучок, челяк и корзина.
Двор ничем не отгороженный, густо заросший травой. В одном доме слепая старуха качала ребенка, закрытого с головой в тряпьё. Родители были на работе.
В другом обе хозяйки - вдова с дочерью - были дома. Дочь немедленно спряталась от моего взора. Обе они ходят наниматься и сейчас пришли с покоса. Потом будут жать. И такими заработками кое-как поддерживают свою жизнь. На них - рубахи из тармы самосейной конопли. Очень грубые и сильно заношенные.
Женщины в общем не избегают мужчин, хотя бы и посторонних. Миловидных, не то что красивых, мало.
По дороге из Ассов в Александровку я чуть не сорвался в Инзер. Лошадь подо мной наткнулась на убитого орла, брошенного на дорогу, шарахнулась с тропинки в сторону и назад и на полвершка не доступила до берегового обрыва. Я хватил её кнутом. Она рванулась и благополучно отошла от роковой возможности.

Продолжение следует.

Андрей ТКАЧЁВ.
Использованы рисунки М.Ф. Чурко.

Ещё больше новостей – на нашем канале. Читайте нас в Телеграм Газета «Белорецкий рабочий» https://t.me/belrab