Заповеди «Уральского пружинного»

Представьте: сидит эдакая артисточка и долго, почти надрывно рассказывает нам о трудностях своего творческого выбора. О том, что ее профессия требует полной самоотдачи и бешеного эмоционального напряжения. Она сидит и жалуется! Она просто негодует на нас! Потому что мы не ценим всей сложности её творческого вклада, не видим, как она истязает душу и распинает плоть ради святого искусства... И она говорит это всей стране, где живут штукатуры, шлифовщики, волочильщики, канатчики, крановщики, буровики, шахтёры, продавцы сетевых магазинов, полицейские, наконец, учителя, врачи, инженеры, воспитательницы детских садов, трактористы... И много кто ещё. И что же, все должны ей сочувствовать? Все должны жалеть её, впавшую в депрессию после пятого развода?

Знаете, я уже научился разговаривать с телевизором. И если бы в этом плоском аппарате, кроме микросхем, была бы еще вставлена совесть, то он давно бы сгорел от стыда. Так и хочется крикнуть очередной артистке: «Иди-ка ты, дорогая, в шлифовщицы, если тебе так невыносимо трудно в своей профессии! Там нет никаких эмоций. Ты их будешь испытывать только при получении зарплаты. Причем эмоции не самые положительные».
Я всё это к чему говорю?.. Наверное, было когда-то время, когда нас, газетчиков, упрекали в том, что мы слишком много пишем на производственные темы. Сегодня возникла иная крайность. Но, согласитесь, все наши публикации на тему культуры носят именно культурный характер и приносят только пользу. Да и о производстве мы совсем не забываем. Другой разговор, что сегодня на эту тему писать сложно. Во-первых, новых производств мало, во-вторых, мешает так называемая корпоративная этика, проще сказать - цензура. Это когда журналиста обязывают предоставлять готовые тексты руководству предприятия для согласования. А что делать, если ты критично смотришь на положение вещей? В советские годы корреспондент мог зайти в любой цех и задавать рабочим любые вопросы. При этом ему в затылок не дышал сотрудник пресс-службы, контролируя процесс общения. Да, была идеологическая цензура, но это детский сад по сравнению с корпоративной.
Впрочем, обещаем исправиться. Это я насчет перебора с песнями и плясками. Нет, пусть себе пляшут, конечно, но о человеке труда необходимо рассказывать чаще. И давайте начнем это прямо сейчас.

Итак, я много слышал об Уральском пружинном заводе. И в основном только хорошее. Признаюсь, это удивляло, потому что нашим людям угодить сложно (сужу, наверное, по себе).
Мне не составило большого труда договориться с дирекцией предприятия и получить разрешение познакомиться с производственным процессом. Достаточно было одного звонка.
Захожу на завод и сразу натыкаюсь на «заповеди». Да-да! Прямо на пролётах бетонного ограждения значатся воззвания (точнее - ценности или правила, по которым заводчане живут и работают). Думаю, что эти слова призваны стимулировать и производительность труда. Вот одна из заповедей: «Наши взаимоотношения строятся на твёрдой уверенности в порядочности и доброжелательности другого человека».
Останавливаюсь и пытаюсь это переосмыслить. У меня есть дурацкая привычка тщательно изучать все надписи на заборах... Я не ёрничаю! Согласитесь, хорошая заповедь, но жить по ней невыносимо сложно. Я, например, встречал кучу продавцов на рынке и верил в их порядочность, но они при этом беззастенчиво обвешивали меня.
Иду дальше. Очередной посыл: «Добрые взаимоотношения не мешают нам требовать выполнения договоренностей». Вот с этим я согласен полностью!
На предприятии никогда никого ни в чём не обвиняют. К примеру, работник не выполнил план. Руководство старается понять, почему так вышло и что помешало сделать всё, как положено. Каждый исправляет свои ошибки и в будущем избегает их повторения.

Захожу в один из цехов. Меня встречают производственный шум и вывеска в тамбуре: «Улыбнитесь! На этом предприятии вас уважают!» Приятно.
Совсем с иной картиной однажды столкнулся на другом предприятии, где при входе я обнаружил ящик, похожий на почтовый. На нем значилась надпись: «Сообщения о нарушениях корпоративной этики». Я спросил сопровождающую меня девушку, что это такое? Она ответила, что каждый работник, услышав в коллективе нездоровые разговоры о предприятии, может оставить здесь свое сообщение. «То есть вы предлагаете людям стучать друг на друга? - спросил я ее. «Не стучать, а укреплять корпоративный дух», - ответила она, посмотрев на меня укоризненно.
Впрочем, не будем отвлекаться от экскурсии по Уральскому пружинному заводу. Меня вежливо приглашают в отдельный кабинет, предлагают надеть желтый жилет, каску, очки и включают телевизор. Я смотрю видеоролик, посвященный нормам безопасности во время пребывания на этом предприятии. Потом за мной приходит Егор Корепанов, старший мастер. Подтянутый и безукоризненно вежливый. Мы с Егором Сергеевичем проходим все этапы производственного цикла:
- Это участок резки металла, - рассказывает мой экскурсовод. - Рядом - производится оттяжка концов, - он показывает на толстые металлические прутки, каждый из них похож на большой и увесистый лом, которым дворники долбят наледь на асфальте.
- Этот завод, насколько я знаю, был создан с нуля? - спрашиваю старшего мастера.
- Совершенно верно, - отвечает он.
Идём дальше. Я вижу, как заготовки поступают в печь, чтобы набрать нужную температуру нагрева.
- А это этап навивки пружин, - мы подходим к станку, где лихо закручиваются раскаленные прутки металла. - Здесь происходит закалка.
Старший мастер подводит меня к участку, где изделия автоматически опускаются в емкость с маслом. Цех работает слаженно, как единый организм. Старший мастер показывает мне и другие этапы производства. Коротко их обозначу: трехкратное обжатие пружин, заточка под высоту на револьверном станке, дробеструйная обработка для очищения поверхности металла, вновь обжатие, контроль параметров (там работают в основном женщины), покраска, сортировка по группам и, наконец, упаковка. Вроде бы ничего не забыл и не перепутал. Ах, да! Надо сказать, что все станки здесь с числовым программным управлением, работать на них доверяется только очень опытным людям.
Знакомлюсь с молодым шлифовщиком. Семён Шамиданов трудится на этом заводе чуть ли не с дня основания. Он рассказывает о всех сложностях своей профессии. Пытаюсь через шум производства расслышать слова собеседника.
- Меня учили итальянцы, которые устанавливали это оборудование, - рассказывает Семён.
Он время от времени смотрит на монитор, где выставлены необходимые параметры, а я вспоминаю актрису, которая жаловалась в телевизоре на свой неблагодарный труд и на зрителей, таких же неблагодарных. Далась же она мне!
А вот Семён Шамиданов считает свою работу вполне благодарной! Потому что здесь нельзя фальшивить и врать. А ещё здесь высочайшая ответственность и вместе тем - радость от своего вклада в общее дело. Вот написал последнюю фразу и подумал: в советских газетах писали примерно в таком же духе... Но ведь правильно писали!
- У нас очень хороший коллектив, - говорит шлифовщик Семён Владимирович Шамиданов.
Добавлю, что у него высшее образование, и он гордится званием рабочего человека. Открыто об этом не говорит, но я вижу, что гордится: тихо, спокойно и без пафоса.

- У нас есть три правила: безопасность, качество и производительность, - рассказывает старший мастер Егор Корепанов. - А ещё мы придерживаемся принципа трёх «не»: я НЕ делаю брак, я НЕ передаю брак, я НЕ принимаю брак.
На стене цеха висят огромные баннеры. На одном - цитаты из Эдварга Деминга, учёного, статистика и консультанта по менеджменту. Понравилась вот эта: «Откажитесь от массового контроля». То есть каждый человек в первую очередь несет ответственность за то дело, которое делает, а массовый контроль приводит к массовой безответственности. С кого в итоге спрашивать?
И ещё замечательные цитаты из Деминга: «Откажитесь от пустых лозунгов. Дайте людям возможность гордиться своим трудом».
Неподалеку - другой баннер. Читаю: «Зарплату платит не работодатель, он только распоряжается деньгами. Зарплату платит клиент». Внизу имя автора этого изречения - Генри Форд.
В советские годы в цехах висели плакаты с высказываниями Маркса и Ильича. Сегодня цитируют одного из магнатов капитализма. Главное, чтобы результат был одинаковым. В Советском Союзе, кстати, каждый год сдавалось в эксплуатацию несколько тысяч заводов.

Старший мастер о чём-то говорит с Семёном Шамидановым, сквозь шум производства доносится фраза: «три пятерки». Видя мое недоумение, они поясняют:
- Это вид пружины.
Выхожу на улицу и опять читаю «заповеди» на пролетах заводской ограды: «В споре мы забываем о своих обидах и эмоциях. Мы открыто высказываем свое мнение и считаемся с мнением коллег. Только так рождается истина».
Что ж, я тоже написал предельно искренне. И на истину не претендую. Только на понимание.

Игорь Калугин.
Фото автора и с сайта предприятия.