Абузар-агай и его домна

Мы знали, что он работает в доменном цехе, и этот факт был таким же простым и ясным, как и то, что Гагарин первым полетел в космос. Мы тоже мечтали быть космонавтами, доменщиками, волочильщиками. Такой вот был диапазон выбора.Недавно встретил дядю Абузара в больнице. Он мало изменился, только стал ходить с палочкой, но остался всё таким же молчаливым и серьезным. Так тихо проходит наша история – славная, яркая, шумная, горячая. Сидит дядя Абузар в очереди к врачу, сидит между многими людьми, которые намного моложе его, и никто из них даже не подозревает, что находится рядом с легендой. Да, он был легендой металлургического производства. Как Анатолий Машевский в мартеновском цехе, так Абузар Нуреев – в доменном. Впрочем, никого не хочу обижать, были и другие славные люди…

Итак, Абузар Юмагузинович Нуреев. Я у него дома смотрю старые фотографии, снятые в разные годы и отразившие славные события прошлого. Вот Абузар Юмагузинович в цехе: молодой, счастливый и несколько смущенный от внимания к себе. Я так и вижу эту картинку: пришел в цех фотокорреспондент (скорее всего, Николай Митрофанович Панченко) и попросил доменщика встать так, чтобы была видна перспектива цеха. Уставший от смены дядя Абузар неумело позирует.Кстати, я вот тут вспомнил Николая Митрофановича. Был такой случай. Я, кажется, это уже рассказывал давно-давно, но позвольте повториться.Дали мне задание написать о доменном производстве. Отправился я в цех, встретил меня начальник и добросовестно принялся объяснять, что такое доменная печь. Он даже какие-то чертежи показывал. И я… ничего не усвоил. Ну, не понял я, как работает эта домна! В редакции зашел к Митрофанычу. Он самый опытный был. Мне писать материал надо, а я не знаю – как! «Чего ты пыхтишь? – спросил Николай Митрофанович. – Так и начни: мол, представьте себе русскую печь, самую обычную. Так вот, доменная на неё совсем не похожа…»Эту историю рассказал к тому, что о домне я с тех пор больше знать не стал. Это какой-то сказочный мир, картинка далекого детства, когда нас, школьников, водили на экскурсию в этот горячий цех. Во всех смыслах – горячий! Чугун - плавится, сталь - варится.Сколько выплавил Абузар Юмагузинович за свою трудовую жизнь чугуна? Он задумывается над моим вопросом. А потом скромно отвечает, что только за период с 1952 по 1978 годы он сверх плана дал 287 тысяч тонн чугуна. Вот вдумайтесь в эту цифру. И это только сверх плана. А то, что производилось в плановых рамках, - эти миллионы подсчитать просто невозможно.

- В цех я пришел после войны, окончив ФЗУ, - рассказывает Абузар Юмагузинович. - Мне повезло, я попал к хорошему наставнику – Виталию Фёдоровичу Мухину, знатному в те годы доменщику. Я был четвертым горновым… Абузар Юмагузинович рассказывает об обязанностях горновых разных разрядов. И уточняет, на какие части делится доменная печь. Я записываю, переспрашиваю и опять плохо понимаю. Один мой знакомый журналист о доменном и любом другом производстве может написать так, что его статью можно брать за основу технического диплома, а мне всегда были интересны иные темы…Спрашиваю, что было самым сложным в доменном производстве. Доменщик отвечает недоуменно: - Всё! Всё было сложным и непредсказуемым. Он рассказывает, как меняли формы, которые часто прогорали, как выпускали чугун, пробивая летку, сначала, кстати, это делалось вручную, а потом процесс механизировали… Как красиво лился чугун золотисто-белого цвета. Горновые смотрели на эту огненную реку, и каждый раз это был момент истины. Расплавленный чугун обладал каким-то удивительным магнетизмом, от него нельзя было оторвать глаз. Наконец, Абузар Нуреев вспоминает, как они умели дружить. Они – это те люди, с которыми довелось работать моему собеседнику. Вот эти люди, на фото. Многих уже нет с нами… - Бывало, после работы едва домой дойдешь, так устанешь, - рассказывает Абузар Юмагузинович. – А кого-то и на скорой увозили прямо из цеха…

Абузар Юмагузинович в доменном цехе отработал 32 года, два месяца и один день.- Часто вспоминаю Васю Ульянова, - продолжает доменщик. – Он был помощником у меня… Еще поминаю Петра Ивановича Семавина, начальника нашего цеха. Хороший был начальник. И строгий очень. Ну и, конечно, Василия Моисеевича Овчаренко, директора комбината. Он крепко поднял производство.С Овчаренко у доменщика были особые отношения. Тогдашние директора не гнушались во время обхода основных цехов подойти к рабочему человеку, пожать руку, поговорить, даже совет попросить. Овчаренко Абузара Юмагузиновича назвал по свойски - агаем. - В 57-м праздновали объединение Башкирии и России, - продолжает доменщик. –К нам в цех приехала делегация из Уфы вместе с первым секретарем обкома. Я аккурат плавку давал. Как закончил, Овчаренко кричит мне: «Агай, иди сюда!» Подхожу, там люди важные вокруг, и Василий Моисеевич знакомит меня с первым секретарем обкома. А у него фамилия похожая – Нуриев. Овчаренко шуткой сказал ему: «Вы, случайно, не из одной деревни?»Абузар Юмагузинович называет другие имена, я смотрю на фото: советские лица всегда радостные и открытые, добродушные и предельно искренние.

Свою супругу Фанию знатный доменщик встретил в городском парке, куда рабочие люди ходили отдыхать. Быстро сосватал. Вместе они уже 65 лет. - Кстати, и газету нам приносят шестьдесят пять лет. Нуреевы имеют в виду «Белорецкий рабочий». То есть выложил он калым за невесту, а она руки в боки: где, мол, подписка на газету? Пришлось срочно оформлять. (Шучу, конечно.)У них две дочери, четыре внука и пять правнуков.- Богатый я, - весело произносит Абузар Юмагузинович.У Нуреева много наград. Самая главная – орден Ленина. А самое дорогое звание – Почетный металлург СССР.- Я на пенсию вышел, а дома не могу сидеть, - рассказывает Абузар Юмагузинович. – Привык работать! Устроился в «Мещёркин» магазин мясо рубить…И доменщик рассказывает мне историю о том, как у него хотели купить орден.Пришел раз в магазин один типчик, поскользил острыми глазками по работникам и, отведя Абузара Юмагузиновича в сторону, рубанул ему: «Продай орден!» Предлагал огромные по тем временам деньги да еще ящик индийского чая. (Для тех, кто родился после развала СССР, скажу, что в советские времена индийский чай был в страшном дефиците.) Абузар Юмагузинович рассказывает: - А я ему говорю тогда: может тебе топором дать?Продать орден - значит продать совесть. А она закалялась долгие годы у огненного горна. И ни на какие чаи доменщик не разменивается.- Домну часто вспоминаете? – спрашиваю Абузара Юмагузиновича.- У меня гараж возле городской бани, - отвечает он. – Как туда спускаюсь, так на свою домну гляжу.Интересуюсь, согласен ли он, что закрытие доменного и мартеновского цехов было необходимым, как в ту пору преподнесли белорецкому народу? Ответ однозначный и резкий:- Нет!Вот и я о том же. Вышеупомянутый журналист, который мастер писать высокотехничные тексты, запросто докажет, что белорецкая домна, а вместе с ней и мартен могли бы успешно работать и по сию пору.- А запустить белорецкую домну можно?Абузар Юмагузинович оживляется.- Конечно! И начинает в подробностях разъяснять, как это можно сделать.Скоро Абузару-агаю исполнится девяносто два года.

Материал подготовил Игорь Калугин.Фото из семейного архива Нуреевых