Мадина и её счастье

Ничего такого особенного эта милая женщина не сделала. Подумаешь, взяла на воспитание двух своих племянников, оставшихся сиротами. Случилось это десять лет назад. Дети стали для нее родными сыновьями. Я сижу и думаю: мы все сегодня переживаем нравственный кризис: ведь то, что было делом обычным лет сто назад, сегодня выглядит подвигом. Итак, Мадина Аетбаевна Юмагужина. Как уже говорилось, застенчивая и милая. За окном - село Уткалево: сугроб, потом небольшая мечеть и чуть выше - школа, откуда скоро придут Ильдан и Ильвир. Красивые имена, не правда ли?Мы сидим с Мадиной в ее уютном и совсем не деревенском доме, ведь обстановка у нее напрочь городская, даже не знаю, как это описать. На потолке – пластик, на стенах гипсокартон… Пусть Мадина не обижается. В конце концов, все мы нынче заложники этой урбанизации.

Лет двадцать назад я писал о сельском народе, который жил в домах с русскими печками, с бревенчатыми, открытыми, дышащими стенами и вымазанными известкой потолками. А в углу комнаты – бабушкин сундук. И домотканый коврик посередине. Чуть дальше - перегородка, за ней - комнатка для детей. И какой-то извечный запах деревни, когда пахнет смолой, валенками, мхом и свежей берестой, с помощью которой хозяйка пытается разжечь подсырелые дрова в печке. Ненароком вырвавшийся дымок лишь слегка ограняет этот букет. И куда все это делось? Где-то, конечно, еще остаются такие патриархальные проталинки, но сегодня деревня плотно смыкается с городом в плане житейского благоустройства. Стираются все грани и перегородки! Деревенские бабоньки уже на речке белье не полощут, в их домах и вода, и теплые туалеты, и душевые кабинки, и «автоматы», которые, греют, стирают, отжимают… Меня часто упрекают, мол, что ты все ворчишь, как старый дед? Не в землянку же возвращаться! Всё так. Но… Жуть как хочется в черную баню, где воздух пропитан терпким гаревом, и потом ты неделю носишь на себе этот запах. И какой пар! Впрочем, я отвлекся…Мадина мне рассказывает о своих детях. Сначала о тех, кого родила. Это Нэргэс и Сулпат. Обе закончили пединститут и живут в Уткалево.У Мадины Аетбаевны две внучки и любимый внучок. Одна из внучек – Азалия – вертится рядом с нами, ей любопытно наблюдать за грузным дяденькой, который что-то пишет в блокнот и задает бабушке глупые вопросы. Действительно, глупости! А как Ильдан и Ильвир должны называть ее бабушку Мадину, кроме как мама?

Я не стану рассказывать о трагедии, которая разыгралась в семье Ильдана и Ильвира несколько лет назад, после чего они остались сиротами. Одного определили в приют, другого увезли в Дом ребенка.- А потом я читаю газету и вижу их фотографии, - рассказывает Мадина. - В вашей, кстати, газете... Читаю, что Ильдан и Ильвир хотят обрести родителей. Меня будто насквозь прошибло. Они уже несколько месяцев были в приюте, и я всегда порывалась их забрать, но… Тут увидела их на фото: вот они, мои родные… На следующий день я уже была в отделе опеки.Далее Мадина рассказывает, что оба ее сыночка учатся хорошо, потом уточняет: учатся они «по-мальчишески». То есть «тройка» - это совсем не трагедия.

Приходит из школы Ильдан. Он младший. Взглянув на меня, здоровается и шмыгает к себе в комнату.- Агай касан киля? – говорит ему мама.Может, я записал эту фразу не совсем точно, но в переводе это звучит так: «Брат когда придет?»- Они у меня не любят быть на публике. Скромные очень.Мадина рассказывает с некоторой гордостью, что ее семья выиграла районный конкурс среди замещающих и приемных родителей. Сама она работает заведующей сельским Домом культуры. Муж играет на гармошке. Услышав последнюю фразу, я ненароком натыкаюсь взглядом на одну из полок, где красуется тульская гармонь.- Его инструмент?И тут же беру гармошку в руки. Это наглость с моей стороны. Знаю, что гармонисты не любят, когда клавиши их инструментов трогают чужие пальцы. Но во мне просыпается какая-то былая страсть. Лет пять не играл на гармошке. Начинаю вспоминать мотив «Уральской рябинушки»… Хоро-о-шая гармошечка! Мадина слегка подпевает. Маленькая Азалия смотрит на меня уже с некоторым уважением.

Приходит из школы Ильвир. Я стараюсь вспомнить мотив башкирской плясовой, которой меня научили башкиры-гармонисты. Эта мелодия у них, как у русских «Субботея» или «Барыня». Но вспомнить не могу, неуверенно перехожу на русскую «улошную». - А вы знаете вот эту? - спрашивает Мадина и начинает. - Под окном широ-о-оким, под окном высо-о-оким, вишня белоснежная…Я пытаюсь подыграть ей, но… Знал бы, что здесь гармошка, подготовился бы к встрече с хозяйкой дома.

Мадина рассказывает, что ее сыновья сами управляются по хозяйству. У них свой график: пришли из школы, пообедали и вперед, к буренкам.- Их даже заставлять не надо, - говорит Мадина.Ильдан и Ильвир садятся рядом с мамой. С детьми надо уметь разговаривать. У меня редко получается. Впрочем, после гармошки, Ильдан и Ильвир смотрят на меня вполне доверчиво.Ильдан хочет стать дальнобойщиком, а Ильвир рассказывает, что мечтает служить в полиции. Жаль, что я об этом не мечтал в его возрасте. Был бы сейчас уже на пенсии. Женился бы на такой же доброй и милой хозяюшке, как Мадина. Жил бы в лесной деревушке. Представляю картинку: домик в два окошка, его едва видно из-за большого сугроба. В доме печка, на ней толстый кот. И я сижу рядом в подшитых старых валенках, играю на гармошке: «Под окном широ-о-оким…» Завтра принесут пенсию, а сегодня моя хозяйка стряпает пироги.Впрочем, я опять отвлекаюсь от темы…

Приходит одна из дочек Мадины - Нэргэс.- Правильно надо – Нэргэс, - уточняет она.На руках у нее маленький Рамзиль. Чудные имена в этой семье! Дочь рассказывает о своей маме. О том, что она добрая и трудолюбивая, активная и энергичная, творческая и задорная. И еще о том, что она – настоящая Мама.Все вместе выходим во двор. Ильдан и Ильвир бегут к сараю, чтобы поить коров. Сначала появляется Марта, а Бурка настороженно смотрит из темной глубины сарая.- Марта всегда первая, - поясняет Ильдан.- Почему?- Она старшая.Да, у животных тоже есть субординация. После Марты из сарая медленно вышагивает Бурка. Она грустно и устало смотрит на нас с фотокором, как будто упрекает: «Фотографировать что ли будете? Так надо заранее предупреждать».Бурка, действительно, не готова к фотосессии: она буквально только что отелилась. Вот он, маленький, стоит на полусогнутых и ждет мамку. Она приходит, и теленок начинает искать вымя.- Белекей! – восторженно произносит Азалия.- Да, совсем маленький, - говорит Мадина.- Может, помочь ему? – спрашиваю я с городской наивностью, глядя, как «белекей» тычется в бок матери. - Сиську-то найти? - Сам отыщет, - смеётся Мадина и продолжает, - я подсчитала, что он должен родиться как раз на восьмое марта, но получилось, что раньше.Азалия начинает придумывать имя для новорожденного.

Спрашиваю напоследок Мадину Аетбаевну:- В чем сегодня состоит женское счастье? - Счастье? – задумывается она.Я внимательно смотрю на нее… Смотрю и уже не жду ответа. А зачем? Так, спросил для формальности.А на улице такая благодать! Свежая капель звенит, как тысячи колокольчиков, ручейки пробивают себе путь из-под тяжелого, мрачного и посеревшего от оттепели снега. Скоро вернется муж с работы, Ирек трудится в леспромхозе. Он поцелует жену, и Мадина расскажет, что приезжал смешной корреспондент, который впервые увидел только что рожденного теленка. «Теленок? - обрадуется муж. - Родился?!» И побежит в сарай, маленькая Азалия помчится вслед за ним. Ильдан и Ильвир встретят папку у сарая и бросятся ему на шею…

Материал подготовил Игорь Калугин.