Жизненное пространство

И вот тут-то меня поджидала настоящая засада. В прямом смысле этого слова.

Для разбора завала я удобно уселась на полу, приготовила мешки для мусора и для начала бодро сложила туда пару изрядно потрёпанных жизнью тапочек. Дальше в мешок должны были пойти кроссовки, которые повидали на своём веку немало дорог и по всем признакам исчерпали свой жизненный запас. Немного повертев их на прощание в руках, я вспомнила о своих подвигах на ниве похудения, которые почему-то также канули в лету, и решила, что на следующий год я предприму новую попытку в борьбе с лишним весом, а потому с кроссовками расставаться рано. Так что мои верные спутники перекочевали в правую сторону, положив начало новой стопке, куда следовало складывать обувь, которая ещё пригодится. Туда же последовали ни разу не обутые в ожидании подходящего торжественного случая туфли на высоком каблуке. Немного испугавшись сложившегося дисбаланса между почти пустым мусорным пакетом и растущей кучкой оставленных пар, я некоторое время методично его исправляла, отправляя на выброс балетки с отклеившимся носом, ботинки с треснувшей подошвой и сапоги со сломанным каблуком. Решив ускорить процесс, выгребла всё содержимое кладовки на свет божий и обомлела: из очередного пакета на меня выглянули синенькие носки настоящих «цебовских» туфель. Взяв их в руки и протерев тряпочкой, я впала в состояние транса: «Не может быть! Ведь это ещё бабушкины туфли, которые перешли ко мне по наследству, когда моя нога в размере стремительно догнала бабушкину, и я просто на коленях выпросила отдать их мне…»

В моем детстве не было красивых и удобных мокасинчиков, ботиночек на липучках и кроссовок со светящейся подошвой. Были неубиваемые сандалии, которые подразумевали, что их будут носить от первых шагов и, как минимум, до школы. Кажется, что они росли вместе с нами. А застёжка по типу ремешка от часов после того, как папа протыкал в ней шилом новую дырочку, позволяла застегивать её еще много раз, практически до бесконечности. Надо сказать, что подошва на сандалиях не отклеивалась, натуральная, судя по всему, буйволиная кожа не рвалась, а облезшая краска вовсе не считалась причиной для смены обуви. В крайнем случае, потёртости можно было замазать подходящим карандашом, предварительно его послюнявив (это в нашей семье могли делать все). Я хорошо помню, как мама рассказывала мне о проделках своего брата Бориса, который однажды научил её, как сделать из белых парусиновых туфель, где-то раздобытых в трудное послевоенное время, чёрные лакированные лодочки. Он посоветовал намазать их дёгтем из ведёрка, которое висело на телеге и было предназначено для смазки колёс. Но вместо ожидаемых «взрослых» туфелек, мама получила два кома грязи и внушительную трёпку от старших. Так что по части украшения обуви мы с мамой могли составить просто профессиональную пару.

Но всё же настал момент, когда сандалии советской обувной промышленности стали мне малы по размеру и масштабам возрастающих запросов молодого поколения. И тут мой взор обратился в сторону бабушкиных чехословацких туфель фирмы «Цебо». Это на тот момент было примерно то же самое, что нынче обзавестись парой туфель от самого Кристиана Лабутена, французского кутюрье обуви. Надо сказать, что нога у бабули была маленькая, носила она 35-й размер. А где умудрилась достать это синее чудо на белой горочке, я и сегодня ума не приложу. Но тогда обладание бабушкиными туфлями было настоящим счастьем, даже с учётом того, что разрешалось их брать и обувать только по торжественным случаям. Так и носили мы с бабушкой на двоих одни туфли, которые и сейчас целы. Видимо, поэтому рука ни у кого, ни в какие времена не поднялась их выбросить. А сегодня они лежат в моих руках тёплым воспоминанием о детстве и бабушке, согревая душу. Естественно, что туфли были тщательно упакованы и бережно сложены. Пусть и в дальний угол кладовки.

А память уже подбрасывала новые сюжеты из прошлого. Время не стоит на месте, мы подрастали, но проблема новой обуви по-прежнему остро стояла в каждой советской семье, ведь её дефицит наблюдался долгие годы. И даже смешные резиновые мыльницы из дружественного Китая, стоившие 20-25 рублей (память - странная штука, зачем пришла на кухню - не помню, а цену на вожделенные мыльницы - наизусть!), были мечтой многих модниц. Правда, долговечностью они не отличались, и очень быстро резиновые кружева превращались в лохмотья.

Покупка новой пары обуви в 70-80-е годы была случаем редким, так как мне обычно всё доставалось от старшей сестры. И в ответ на мамины сетования о том, что у меня на ногах всё горит, а сестра носит аккуратно годами, я смело отвечала: «Конечно, Ирина носила пять лет, а я после неё за год убила». Обычно мамины аргументы на этом исчерпывались. Примерно так произошло с модными Ириными сапогами-чулками. Модель, представлявшая собой высокие сапоги с мягким, натягивающимся голенищем из жатой лакированной кожи и гладким лакированным низом, походила на гетры, надетые с галошками. Все советские модницы мечтали заполучить такие. С середины 70-х годов и до конца десятилетия в этой модели щеголяло полстраны. И никого не смущало, что все ходят в одном и том же. Но всё же настал тот момент, когда то ли нога у сестры выросла, то ли ей купили что-то новее, но сапоги перешли мне. Я была счастлива! Но буквально через несколько дней поролоновая подкладка на чулке порвалась прямо под моими руками, второпях тянувшими голенище. Как я плакала! А мама завела свою пластинку про то, что я не умею носить обувь, отчего было ещё грустнее и обиднее. Но долго расстраиваться я никогда не умела, была добрым и отходчивым ребёнком. Спустя несколько лет мы поехали в Белоруссию. Там в первом же сельском магазине к нашему огромному удивлению обнаружили в продаже настоящие югославские сапоги на «манной каше». Естественно, было принято решение купить две пары – сестре и маме. Я нисколько не расстроилась, предвкушая сладкий момент, когда сапоги, как обычно, по наследству перейдут ко мне. О том, что за это время они выйдут из моды я почему-то не думала. Да и новых коллекций в каждом сезоне тогда не появлялось, так что сапоги все-таки со временем стали моими...

В девяностые о космических сапогах-дутышах я могла только мечтать. Достать их было практически невозможно. В магазинах их не продавали, а купить с рук не позволяли финансовые возможности семьи. Гуляя по знаменитому тогда Бродвею, который в Белорецке пролегал прямо по центру, от улицы Пушкина до улицы Косоротова, я чуть ли не с ненавистью смотрела на счастливых обладательниц подобной роскоши. Это теперь я понимаю, что смотрелись они с нашими драповыми пальто довольно уродливо, а тогда я просто молча завидовала. Кстати, у меня были знакомые девочки, которые всё-таки купили вскладчину одну пару на двоих. Один урок в них сидела Светка, а другой – Наташка. Проблема наступала, когда приходило время идти домой. Однажды дело закончилось настоящей дракой.

А потом наступило время, когда просто никакую обувь нельзя было купить. И в обувном магазине, что находился на площади Металлургов, люди стояли в очереди по три дня, приезжая отмечаться по часам и заступая на вахту вместо тех, кто уходил на работу или по делам. Эта история закончилась и вовсе печально. В день, когда по слухам, циркулировавшим в очереди, должны были «выкинуть» немецкие сапоги, я взяла деньги и села в автобус, следовавший по маршруту № 2 из Больничного городка. Уже в городе я обнаружила, что кошелёк из кармана у меня просто вытащили. В магазин я так и не пошла, наверное, к радости тех, кто стоял в очереди за мной. Дома я так рыдала, что свекровь не выдержала и достала из какого-то загашника деньги, а в выходной мы с мужем поехали на электричке в Магнитогорск, где на рынке купили мне супер-сапоги: австрийские, замшевые, на шпильке 12 см, в которых я легко бегала с тяжёлыми сумками и с коляской, где спала годовалая дочка. То ли молодая была, то ли сил придавали модные сапоги.

А сейчас я сижу на полу в коридоре и собираюсь выбросить такие приятные воспоминания. Ну уж нет! К чёрту это жизненное пространство, где нет места таким родным и дорогим вещам. Сложу-ка я всё обратно, надену старые кроссовки и пойду на улицу гулять. Там этого пространства - хоть завались.

А у вас такое бывало?