Быть свидетелем эпохи

Не знаю, кому как, а мне читать старые газеты очень даже интересно. Во все времена газетчики трудились для людей. Журналисты тащили в редакцию последние известия. Торговцы, жалобщики и доносчики также спешили к нам со своими целями. Пользовались услугами газеты руководители города, района и всех производств. Так что здесь всегда была информация по всем секторам нашей жизни.

Открываешь по вечерам через интернет оцифрованную версию «Белорецкого рабочего», скажем, за 1933 год и убеждаешься, что и в те годы сложностей и проблем у людей было не меньше сегодняшнего. И жилось большинству из них, прямо скажем, тяжело. Но в газете об этом (само собой) –
ни слова! На первой полосе постоянные призывы к борьбе.

Вот к чему звала газета за 4 января при подготовке к женской конференции: «Строим бесклассовое общество!» Из глухого аула от горшка и ухвата идет мощное пополнение строителей социалистического общества. В следующей газете дается конкретное наставление: «Работать ударно! Выполнять план первого года второй большевистской пятилетки!»
Начался, напомню, 1933 год. Не будем забывать о тяжелейших последствиях Гражданской войны, с которой не вернулись с обеих сторон в город и деревни района не менее пяти тысяч мужчин. Так что одиноких матерей, вдов, сирот в ту пору было немало.
Следствием засухи и большевистской неразберихи считается и голод 1921-1922 годов. По запискам краеведа В. Куликова, на территории Тамьян-Катайского кантона, куда входил Белорецк, от голода погибло 30746 жителей. В марте 1922-го на улицах Белорецка и Верхнего Авзяна собирали трупы умерших. О ранах и потрясениях тех событий можно лишь догадываться из бравурных воспоминаний красных партизан. Тем временем большевики из Москвы жмут очередной инициативой: «Новая паспортная система и прописка – орудие диктатуры пролетариата в борьбе с паразитизмом отживающих классов». В инструктивном материале сказано: «Помимо пришлых чужаков, в городах осталось немало мусора из остатков паразитических классов, не имеющих ничего общего с социалистическим строительством, которые не работают, а только вредят. Эта плесень на теле рабочих поселков должна быть вытравлена. Именно паспортная система поможет очистить города от разного паразитического сброда». Вот так отзывались большевики о доставшемся им народе.

Впрочем, и на другой, капиталистической стороне, судя по газетным заметкам, были не меньшие проблемы. Перепечатка из газеты германских коммунистов «Роте Фане» утверждает, что в первой половине 1932 года в Германии разорилось 4600 крестьянских хозяйств. Пока крупные землевладельцы пользовались правительственными субсидиями, крестьянская беднота не получала никакой поддержки. В том же году только в Берлине на почве голода и нужды покончили самоубийством 2065 человек. Напомним, что штурмовики Гитлера уже полностью владели ситуацией в стране. А в городах Польши демонстрации безработных завершались разграблением продовольственных магазинов.

Надо полагать, редактор нашей газеты и тогда мог размещать материалы, не красящие новую жизнь в Белорецке: «Горсовет выносил постановление о прекращении свалки нечистот в пределах нового поселка за Матой. Было сказано также выжечь яму скотского кладбища, запахать окружность свалки. Но ничего из предписанного не выполнено, и свалка продолжается. Весной, когда потекут ручьи, свалка станет загрязнять воду и воздух, появится еще один источник развития болезней. Постановление Госсовета нужно выполнять!» – напомнил, кому это положено, автор заметки Козлов.
Но дурные запахи свалки успешно компенсировались походом во Дворец культуры на художественный звуковой и говорящий фильм «Дело и люди».
Не думаю, однако, что при просмотре фильма начальники доменного или мартеновского цехов внимательно вслушивались и следили за происходящим на экране. Перед глазами у них наверняка были цифры завтрашней сводки в газете.
В правом верхнем углу первой полосы в каждом номере значилось: «Чугун. Домна № 1 – 97 тонн, домна № 2 – 87 тонн, Зигаза – 30 тонн. Сталь. Мартен: печь № 1 – 91 тонна, печь № 2 – на ремонте, печь № 3 - 118 тонн, печь № 4 – 100 тонн. Прокат: проволочный стан - 119 тонн, стан Трио – 179 тонн».
Как и в наши дни, весь выплавленный и прокатанный на станах металл обеспечивал занятость в проволочных цехах завода. А это означало, что тысячи рабочих принесут домой зарплату. И немалая их часть завтра выйдет на работу пьяными. Или не сможет дойти до станка. Так что головы у руководителей заводов и цехов всегда были заняты совершенно другими впечатлениями.

Следующие газетные сводки говорили о том, что в лесу некому работать. Если у заводчиков Твердышева, Мясникова, Пашковых, Вогау, благодаря жестокости к рабочим, в течение 150 лет на складах всегда всего хватало для работы печей, то теперь газета сообщает, что подвоз руды и угля вагонами БЖД едва составляет половину суточной нормы. Мобилизованные из степных районов Башкирии на лесные работы крестьяне разбегаются со своими лошадьми уже на второй неделе.
Печи надо было вовремя вывести в ремонт, и здесь тоже начинались сложнейшие проблемы. Где взять кирпич и прочие материалы? И главное – как заставить ремонтников пораньше начать и побыстрее завершить свою работу? В дело вступают новые кнуты и пряники.
В качестве пряников – звание ударника, газетные статьи, премии и много позже – фотография на Доске почета. В качестве кнутов – увольнение прогульщиков и пьяниц с работы, лишение продовольственного пайка и заводской квартиры. Не хило, правда? С бабой и детьми – на полянку! Твою жилплощадь мигом займут. Жилья всегда не хватало.

Сегодня уже не осталось людей, помнящих, как выглядела продовольственная карточка. А тогда, потерявший заборную книжку БЦРК (Белорецкого центрального рабочего кооператива) мог надолго, как говорится, положить зубы на полку. Без нее с тобой не разговаривали ни в одной торговой лавке, да и в столовке супу не наливали.
И вот уже «Белорецкий рабочий», управляемый партийным руководителем города и района М.С. Гришканом (расстрелян в 1937 году) в марте 1933 года объявляет новое направление штурма. Оставшиеся без металла и работы 800 прокатчиков и прочих заводчан отправляются в глубокие снега на заготовку леса и рубку дров. Как мы уже говорили, там не хватало рубщиков и углежогов. Провожал их из Дворца культуры сам Гришкан, как водится, со знамёнами и речами. Бригады мужчин и женщин уезжали на поезде в Инзер, через гору уходили на Отнурок. Следующие номера газеты трубили о добытых металлургами-лесорубами кубометрах дров и ругали отстающих.

С середины февраля металлургический завод сотрясает скандал по поводу качества металла. Оказывается, чугун (от 64 до 75 процентов по обеим домнам) уже давно не проходил по содержанию фосфора. Соответственно, весь февраль мартены не давали ни одной годной плавки. Тут же нашелся виноватый – технорук завода Манжос, которого вскорости и уволили. Директор завода Извеков на этот раз смог устоять.

Рядом с заводскими проблемами топчется и ситуация на фермах района. Продуктивность коров упала до козьей нормы - 1,2-2 литра. Много молока уходит в неизвестность. Из номера в номер звучат призывы бороться с кулаками, готовиться к весеннему севу и ссыпать семена в общие амбары.

Показательной порке в газете за 26 февраля (на снимке) подвергли сельсовет, руководителей и кулаков Узянского колхоза: «Скрывают свои обмолоты, не ссыпают в общий амбар и увозят по ночам зерно».
По этому поводу 25 февраля 1933 года в «Белорецком рабочем» появилась инструкция председателя Башсовнархоза Булашева и прокурора Хазова: «Положение с засыпкой семян единоличным сектором катастрофическое. Саботаж кулаков не сломлен. Репрессии недостаточны. Согласно Постановлению ЦИК СССР от 30 января в отношении единоличников, отказывающихся засыпать семена и тем самым отказывающихся от сева, принять жесткие меры, вплоть до лишения приусадебной земли и выселения из Башкирии. О принятых мерах телеграфьте в Совнарком».
Конечно, ни в одной газете тогда не писали о создании в тайге спецпоселков и НКВД-шных конвоях, препровождавших репрессированных кулаков и единоличников в белорецкую глухомань на лесные и рудные разработки. Лишь в наше время внуки заботятся об их памяти. Пожалуй, тогда большевики начали превращать крестьянскую любовь к земле в ненависть к ней. Не потому ли и в наши дни не многие выдерживают собственность или даже земельную аренду. И зарастают бывшие пахотные земли елочкой.

За всеми внутренними проблемами как бы не забыть о главном – военной угрозе. Рискну предположить, что нагнетаемый газетами страх назревающей войны больше нам навредил, чем помог. Подчиняясь и всё полностью доверив Сталину, мы слишком многого боялись, опаздывали в технике, связи и не учились даже на своих ошибках. Из номера в номер «Белорецкий рабочий» сообщал о военных конфликтах как на западе, так и на востоке, где точила зубы Япония. Людей заставляли сдавать деньги на танкетки и самолеты. Молодежь ходила на занятия в Осоавиахим, стреляла из винтовки Мосина и училась в авиаклубе. И только в наши дни мы узнаем, кто давал деньги Гитлеру и японцам на розжиг мировой войны.

Впрочем, за чтением газет и просмотром теленовостей удобнее перейти в наше, такое же непредсказуемое время. А чтобы лучше понимать, что происходит сегодня, читайте по утрам и вечерам нашу газету. Как новую, так и старую.

Снимок страницы газеты из архива редакции.