Когда с тобой родные люди

У Егора Прохорова умерла жена. Так и не оправилась от последних родов. Тут бы горевать и горевать, да пятеро ребят остались. Старшему, Николке, девять. Илюшке – семь. Близнецам Саньке и Лёшке по четыре. И младшей только три месяца, Алёнке, доченьке долгожданной…
Некогда горевать, когда дети есть просят. А уложит всех, полночи сидит в кухне, курит ...
Поначалу Егор сам, как мог, крутился. Ну, свояченица приезжала, помогла чуток. Родных-то у них больше и не было. Хотела забрать Саньку с Лёшкой, мол, тебе полегче будет. Потом из опеки какой-то, что ли, приходили двое. Предлагали всех детей в интернат отдать.
Никого никому Егор отдавать не собирался. Как это – родных детей кому-то отдать? Как жить-то потом. Трудно, понятно, а что делать? Растут они полегоньку, вот и вырастут.
Как мог, сам стирал, убирал, готовил, в огороде копался, когда и уроки у старших проверить успевал. С Алёнкой больше всех хлопот было. Ну, тут уже и Колька с Илюхой где, да помогут. Да и сестра патронажная, Нина Ивановна, часто приходила, заботилась.

Как-то раз она пообещала Егору няньку прислать. Всё ж тяжело мужчине с грудным-то ребёнком. Мол, девушка хорошая, труженица. В больнице нянечкой работает. Своих детей, правда, нет, незамужняя пока. А братьев-сестёр растить помогала, из большой семьи она, из соседней деревеньки.
Так и появилась у них в хате Нюся. Невысокая, крепкая, круглолицая, с немодной косой по пояс. И – молчаливая. Лишнего слова не скажет. А только всё переменилось в хате у Прохоровых. И хата заблестела - всё отмыла, отчистила. Одежонку и детскую, и Егорову перештопала, перестирала. И за Алёнкой успевала приглядеть, и наварить-нажарить.
В школе и в детском саду сразу перемены заметили. Дети чистые, опрятные, пуговицы уже не пришиты чёрной ниткой по белому, локти не драные.
Как-то заболела Алёнка, затемпературила. Врачиха сказала, поправится, главное – уход. Так она ночи просиживала рядом, сама ни разу не прилегла. Выходила девчушку.
И незаметно как-то и осталась в доме у Егора… Младшие уж мамой стали звать, соскучились по ласке материнской. А Нюся на ласку не скупилась. И похвалит, и по головке погладит. И обнимет. Как же, дети всё ж…
Старшие, Николка с Илюшкой, сначала дичились, никак не называли. А потом просто Нюсей стали звать. Ни няня там, ни мама, - просто Нюся. Чтобы, значит, помнить, что своя мамка у них была… Да и по возрасту она им в матери с натяжкой годилась.
Родные-то Нюсины против были. «Куда такую ораву себе на шею вешаешь? Парней мало в селе?»
«Парни-то есть, - отвечала, - да я Егора жалею…. И ребятишки привыкли, что уж теперь искать-то…»

Так и жили. Пятнадцать годков незаметно пролетело… Дети учились, росли. Ну, не всё гладко - бывало, что и нашкодят, нахулиганничают. Егор гневался, за ремень хватался. А Нюся его одёргивала, мол, погоди, отец, сперва разобраться надобно… И поругает, и пожалеет, бывало. Да никто её Нюсей на селе уж и не звал. А Анной Васильевной величали, уважали.
Николка к этому году уж женат был, первенца ждали. Жили молодые отдельно, Николай в совхозе работал. Да не последним механизатором был, что ни год – то грамота, то премия, вот как. Илюшка в городе институт оканчивал, им Нюся особенно гордилась - инженером будет сынок-то!
Санька с Лёшкой весной из армии вернулись, в техникум поступать задумали, только вот спорили – в какой. Всё вместе делали - и озоровали в детстве, и горой друг за дружку стояли, если что.
Алёнушка в девятый класс перешла, тоже гордость Нюсина. И петь, и плясать мастерица, ни один праздник без неё не обходится.
А Егор уж в который раз думал, как хорошо ему Нина Ивановна жену выбрала…
Этим летом как-то почувствовала Нюся, что что-то не так с её организмом, что-то неладно. Век не болела, а то вдруг в глазах потемнеет, затошнит… Егора с его куревом стала из хаты на крыльцо гнать, плохо ей становилось. Сначала думала – пройдёт, ан, нет. Пришлось-таки к доктору идти.
Домой вернулась тихая и задумчивая. От Егоровых вопросов отмахнулась - да ерунда, мол, всё в порядке.
А только вечером, когда уснули все, позвала Егора на крыльцо.
- Сядь, отец, поговорить надо… Знаешь, что мне доктор сказал? Ребёнок у меня будет… Поздно уж что-то делать, рожать надо…
Сказала и руками лицо закрыла: стыдоба-то, вот стыдоба… Егор так просто опешил от такого известия. Столько лет не было детей и – надо же!
- Да какая стыдоба, мать? - аж сигарету свою отбросил, так и не прикурив. - Старшие, вон, все уж почти разбежались. Вдвоем что ль останемся? Не-е-е! Природа правильно всё расставила. Значит, готовиться будем!
- Как детям-то сказать? Скажут, старуха уже, а туда же…
- Да какая ж ты старуха? Тридцать девять, разве ж годы?
- Ой, прямо не знаю, что делать, что делать?.. Стыдоба…
- Ладно. Сам скажу. Завтра и скажу, как раз все соберутся.
И сказал. Как только за столом собрались, так и сказал. Что, мол, ребята мои хорошие, скоро у вас ещё брат будет. Или сестра. Вот так.
Нюся голову опустила, в тарелке будто что высматривала, покраснела аж до слёз. Николка, который по случаю воскресного дня с молодой женой у них гостил, только хохотнул:
- Здорово, мать! Молодец! Вот вместе с моей и рожайте! Им, детишкам, вдвоём сподручнее будет расти!
Санька тоже обрадовался:
- Давай мам! Ещё братишку!
А Лёшка возразил:
- Не… Девочку. А то парней у нас много, а девчонка одна. Разбаловали принцессу…
Алёнка только зыркнула на Лёшку.
- Разбаловали… Ты что ли баловал? Конечно, девочку, мам! Я ей банты буду повязыавть, платья купим красивые! - захлебнулась восторгом.
- Платья… Что она тебе - кукла? – вступил в разговор Илюшка. – Ребёнка ещё и воспитывать нужно, - назидательно произнёс он.
- Воспитаем, - с расстановкой сказал Егор. – Неплохо, поди, вас воспитали? Вот, то-то…
А Нюся всё равно стеснялась и прикрывала растущий живот, когда платком, когда в жару плащ накинет, вроде прохладно ей.
Положенные месяцы прошли незаметно. Уже порадовались первенцу Николкиному - мальчик! Илюшка уехал доучиваться в свой институт, каникулы закончились. Санька с Лёшкой тоже уехали – поступили в сельскохозяйственный техникум. И у Алёнки начался учебный год. Тихо стало в хате, пусто. Алёнка то в школе, то у подружек. Уже и парнишка какой-то её провожать стал с танцев воскресных.

Нюся не спала, поджидала Алёнку. И вдруг – боль. Такая резкая, что в глазах потемнело.
- Егор, - слабо позвала она. - Егор, кажется, началось…
Побледнел тот, ноги в башмаки сразу и не попали.
- Ты погоди, мать, я сейчас, сейчас… Скорую давай! - крикнул вошедшей Алёнке.
Та сразу поняла, в двери выскочила. Через две минуты в дом ворвалась.
- Мам, сейчас Толик отвезёт тебя, машину у отца попросит, подожди!
«Толик, значит…» - подумала Анна, и снова резкая боль схватила внизу живота.
- Ой, мамочка! Да что же это?!
Через пять минут вошёл парнишка, что провожал Алёнку.
- Батя сам отвезёт, - сказал Алёнке. - Поедешь?
- Я поеду! - сорвал куртку с вешалки Егор. – Не бойся, Нюсь, я с тобой…

Всю ночь Егор сидел на крыльце районного роддома и дымил одну за другой. Наутро двери открылись, вышла немолодая нянечка.
- Сидишь, папаша? Куришь? Теперь курить-то пореже придётся. Первый у тебя что ли?
- Пятеро у меня, - глухо сказал Егор.
- У! Да ты богач! Только не пятеро, а семеро! Двойню твоя красавица принесла!
- Двойню?.. – заикаясь, переспросил Егор.
- Малец и девчушка! Малец крикливый, - засмеялась она. – А девчушка - красавица! Ты иди домой, папаша. Завтра приходи. Она у нас ещё полежит маленько. Детишки вес  должны набрать. Да принеси чего надо. Тебе любая скажет, понял?
- Ага, - кивнул ошарашенный Егор.

На выписку вся семья собралась. По такому случаю и все три студента отпросились с занятий, приехали. Нянька торжественно вынесла два свёртка, перевязанных один синей лентой, другой - розовой. Сзади шла смущённая Нюся. Егор принял один свёрток, а второй и не знал, как взять.
- По двое-то несподручно… Забыл уж, как, - смутился он тоже.
Второй свёрток принял Николай:
– Давай, батя… Мне-то уж не впервой!
– Ой, какая хорошенькая! – заглянула в конверт Алёнка. – Сестричка моя, красавица!
Вручив нянечке цветы и торт (как положено), разговаривая о своём, все двинулись к автобусу – директор совхоза выделил. Раз такое дело!
- Ну, мать, всем угодила! – улыбнулся Николай.
А Нюся тихо улыбалась своим мыслям. Детей она, даст Бог, воспитает хороших… Глянула в сторону Егора. «Мы воспитаем, - поправила себя, - конечно, мы…»
- Ребята! - повернулась она к детям. - А назовём-то их как?…
И все сразу стали предлагать имена, чем-то близкие им, чем-то нравящиеся или связанные с кем-то…
А водитель автобуса, дружок Егора, слушая весёлый гомон за спиной, думал, что вот и не родная она им, этим пятерым. А разве скажешь?..

Фото Любови Звягиной.

Ещё больше новостей – на нашем канале. Читайте нас в Телеграм https://t.me/belrab