Судьба и Родина едины

Брат Николая Кузнецова жил в то время в Свердловске, а Лидия Ивановна оказалась землячкой, жила в Уфе. Это сблизило их с Петром Ивановичем, даже началось их сотрудничество. Как раз в это время Виктор Иванович и Лидия Ивановна начали писать книгу о своем брате Николае Кузнецове и собирали материалы о его деятельности в тылу врага. Они попросили Петра Ивановича осветить некоторые события того времени, связанные с деятельностью их легендарного брата. Пётр Иванович выполнил их просьбу, написал и переслал им свои воспоминания, часть из которых вошли в книгу брата и сестры под названием «И стал разведчиком». Экземпляр книги Лидия Ивановна подарила Петру Ивановичу, в своем сопроводительном письме она сетовала, что не все его воспоминания поместились в книгу. О своей судьбе, об участии в войне и в отряде Д.Н. Медведева Пётр Иванович мог бы написать книгу, которая была бы популярна среди белоречан, но на это пришлось бы затрачивать и время, и силы, которые у него уходили для работы и семьи.

Время не щадит никого. Пока было здоровье и силы у боевых друзей по отряду, они периодически встречались на разных мероприятиях. Память о прошлом звала Петра Ивановича на встречи с боевыми друзьями. Он с удовольствием ездил в Ровно, в Брянск, участвовал в открытии музеев Николая Кузнецова в Ровно, в Талице, откуда родом был Николай Иванович, в Уфе, а также памятника Кузнецову во Львове. В год 40-летия начала деятельности на Украине отряда чекистов Д.Н.Медведева Волынские обком Компартии Украины и облисполком Совета народных депутатов в 1982 году персонально пригласили Петра Ивановича принять участие в торжествах по этому поводу. Радушной была встреча в областном центре в городе Луцке, с волнением посетили место размещения отряда в Цуманском лесу в урочище Лопатень, а затем переехали в город Ровно, про-шлись по его улицам. Пётр Иванович рассказывал, что с волнением увидел вновь и старую тюрьму, где провел много месяцев, и дома, в квартирах которых жил и скрывался от фашистов. Говорил, что вспоминая лихое время, ему думалось: «Неужели это было со мной?»В 1988 году его пригласили в Брянск на открытие народного мемориального музея Героя Советского Союза Д.Н. Медведева, которому исполнялось 90 лет. На юбилей командира отряда, человека, поверившего в бывшего пленного летчика, Пётр Иванович не мог не поехать. Вернувшись из Брянска, Пётр Иванович поделился впечатлениями в газете «Белорецкий рабочий» от 20 октября 1988 года. В статье отметил, что торжественная встреча партизан проходила во Дворце культуры Брянского автозавода, который носит имя Д.Н. Медведева, при нем создан и действует мемориальный музей и состоялось открытие бюста героя у входа во Дворец. Воспоминания о командире переходили в воспоминания о погибших товарищах и особенно о Н.И. Кузнецове. Участников встречи гостеприимные хозяева познакомили с городом и его окрестностями… В Брянске были воздвигнуты многочисленные памятники воинам и партизанам, героям-комсомольцам, а перед въездом в город установлен единственный в стране памятник воинам-водителям. Недалеко располагался и мемориальный комп-лекс «Партизанская поляна». Несколько грустным было тогда расставание. Тревожила мысль о том, что будущая встреча может состояться не для всех. Предчувствие не обмануло Петра Ивановича, это была его последняя поездка к соратниками-медведевцам. Через четыре года Петра Ивановича не стало. Правда, он еще побывал на встрече с сокурсниками по лётному училищу, посвященной 50-летию его окончания, где встретились всего несколько бывших курсантов, опаленных войной, испытавших все ее тяготы и доживших до славного юбилея.

Для Петра Ивановича семья и её благополучие всегда были главным в жизни. Ему здорово повезло, что его полюбила и была всю жизнь рядом с ним жена Капитолина Капитоновна. Она была простой русской женщиной, настоящей хозяйкой дома. Всю жизнь она проработала врачом-стаматологом, но успевала поддерживать порядок в доме, воспитывать детей и создавать комфортные условия для мужа. Она была отличным специалистом и пользовалась авторитетом и уважением среди коллег и пациентов. И дома ее авторитет был непререкаем. Пётр Иванович, оставаясь главой семьи, всегда отдавал должное её семейным решениям. И Капитолина Капитоновна воспитывала в детях уважение и почитание отца. Подрастая, они приучались к самостоятельности и ответственности за свои поступки.В семье никогда не стремились к роскоши, скопидомству, предпочитая вещи первой необходимости. Одевались все просто, но во всем видна была элегантность и аккуратность. Родители хотели, чтобы дети, кроме общего образования, были всесторонне развитыми людьми. Большой любитель литературы, отец собрал приличную библиотеку и сам часто садился за пианино. Дочь и сын учились в музыкальной школе, закончили металлургический техникум, пришли работать на металлургический комбинат, прожили жизнь в родном городе.Семья Ершовых была уважаема в Белорецке, у них было немало друзей. Самыми близкими оставались семьи братьев жены - Виктора и Леонида, дяди В.А Козлова. Очень теплыми были отношения с семьей Ларионовых. Григорий Васильевич Ларионов - легендарный хирург нашего города - был блестяще образованным человеком, почти пятьдесят лет возглавлял хирургию Белорецка. И хотя он был намного старше Петра Ивановича, у них завязалась настоящая дружба. Оба многое повидали и пережили, хорошо понимали происходящие события и любили жизнь, свой дом, родной край, работали на его благо. Умели они и отдыхать, использовали любое свободное время, чтобы выехать на Белую порыбачить, накупаться, насобирать ягод, а потом у костра провести вечер с близкими, поговорить, пошутить, вдоволь насмеяться. И, конечно, попеть хорошие, красивые русские песни.

На моем рабочем столе стоят три фотографии дорогих мне людей, которых сегодня нет. Одна из них - портрет Петра Ивановича Ершова. Жизнь сводила меня со многими замечательными людьми, и я благодарен за это судьбе. Но Пётр Иванович занимает в моей памяти особое место.Помню нашу первую встречу. На поляне (сейчас там проходит улица Красных Партизан) стоял наш дом, построенный демобилизованным из армии отцом. Летним вечером 1950 года, разделившись на две команды, мы с мальчишками гоняли старенький мяч. В одной команде играли четверо, а нас было трое. Мы с Мишкой Зарубиным переигрывали противников. Игра была в самом разгаре, когда кто-то из ребят заметил моих родителей. Остановившись, я увидел, что к дому идут мама, папа, их друзья Козловы и незнакомые мне молодые мужчина и женщина. Когда они подошли, я поздоровался со всеми, доложил маме, что дома все в порядке, и собрался продолжить игру. А молодой мужчина спросил, не возьмем ли мы его в игру. На нем были темно-синий китель (с крупными пуговицами, без погон), серые брюки и начищенные туфли, при ходьбе он немного прихрамывал. Мы с Мишкой переглянулись: как играть в таком костюме и с хромотой? Но решили, раз ему охота, пусть играет за противную команду. Мы думали продолжить забивать, но не тут-то было. Хромой летчик прилично играл в футбол, обводил и забивал. А назвал его так кто-то из ребят, посчитав, что китель - форма летчиков. Ситуация в игре изменилась, наше преимущество стало сокращаться. Но тут его позвали взрослые, что-то там у нас дома отмечали. Потом родители мне сказали, что с нами играл родственник дяди Васи (Василия Андреевича Козлова), зовут его Пётр, и он действительно бывший летчик. Но не сказали, что он был партизаном-разведчиком в отряде Медведева, хотя я уже тогда прочитал книгу «Это было под Ровно», а фильм «Подвиг разведчика» мы смотрели не раз. ..В следующий раз мы пересеклись спустя десять лет на заседании народного суда, где он мне здорово помог. Прошло еще более десяти лет, и судьба соединила нас. В 1975 году его дочь Татьяна стала моей женой. Предшествовало этому мое назначение начальником доменного цеха. По рабочей необходимости пришлось консультироваться у начальника юридического отдела комбината П.И. Ершова. У нас с ним оказалось много общего: отношение к делу, которому мы служили, к семье и детям, к родным и друзьям, к искусству и литературе, к отдыху. Мы оба любили шахматы, причем он играл довольно прилично, на уровне второго разряда. И это все нас сближало.В компании Пётр Иванович никогда не вспоминал о прожитом, не затевал разговора на производственные темы. И в семейном кругу я не слышал от него рассказов о каких-то подвигах. Зато с удовольствием он поддерживал разговоры о том, как раньше они отдыхали с родственниками и друзьями в разных местах на Белой, о доме отдыха «Арский камень», о круизах на теплоходах от Уфы до Москвы и Астрахани.

Самым любимым, как мне кажется, для него было время, проводимое летом на заводских дачах, построенных еще в пятидесятые годы в сосновом бору возле пионерского лагеря.Это было уникальное место, которое я знал с детства. В сосновом бору в 1949 году было построено с десяток летних домиков, в каж-дом четыре большие комнаты для отдыха семей металлургов. Плата за проживание была мизерной. Правда, готовить пищу приходилось самим на электроплитках, а чаще - на костре возле домика. Можно было договориться и получать еду в столовой пионерского лагеря за плату. Вокруг дачного городка были ягодные и грибные места. Отдыхающие набирали бидончики земляники или костяники, корзинки маслят, груздей или рыжиков. Многие переходили вброд реку Белую. На противоположной, лесной стороне, ягод и грибов было еще больше. Женская половина отдыхающих занималась заготовками на зиму: варили варенье, солили грибы. Мужчины увлекались рыбалкой. Дачный поселок был расположен на высоком берегу реки Белой, внизу - заросли черемухи, ольхи, ивы, кустов малины и смородины. Речные перекаты и омуты были рыбными. Ловили хариуса, голавля, окуня, ельца, ерша, сенёжку, пескаря. Удивительно чистый воздух, насыщенный сосновыми запахами, бодрил и наполнял здоровьем и силой.Пётр Иванович в последние пятнадцать лет жизни каждое лето стремился в этот райский уголок. Едва у внуков заканчивался учебный год, мы арендовали домик и жили там до начала осени. Ранним утром он выходил на речные перекаты и приходил к завтраку с уловом. Потом шел с семейством по ягоды или по грибы. Принеся к обеду корзину грибов (работу для женщин), у него был обязательный послеобеденный сон. Час спустя, он снова брал удочки и уходил на вечернюю рыбалку. За лето Пётр Иванович успевал загореть так, что могли позавидовать любые, побывавшие на берегах южных морей. И такой отдых был полезнее и здоровее, чем поездки в чужеземные дали.

Последние годы жизни Пётр Иванович увлекся садоводством, с удовольствием стал помогать нам с женой во всех работах на нашем садовом участке, ухаживая за яблонями, кустами вишни, смородины и малины, зреющими в теплицах помидорами и огурцами, грядками разных овощей. Рано утром он уходил пешком в сад, благо ходьбы до него пятнадцать-двадцать минут, к обеду возвращался домой, отдыхал, а вечером снова шел туда, выполняя всё необходимое, пока мы с женой были на работе. Осваивал новое дело он основательно, как и все остальное в жизни, изучал книги и журналы по огородничеству и садоводству, интересовался опытом соседей.Я поражался его выносливости и уверенности в своих силах. Живя в лесу, на даче, мы всегда заготавливали заранее валежник для костра в расчете на горение его до поздней ночи. Собирали не только сучья, но и сваленный ветром сухостой, причем попадались здоровенные лесины. Однажды они с моим сыном рыбачили на Белой, перейдя на другой берег реки. Ловилось хорошо, и они не заметили, как начала стремительно прибывать вода. Спохватились, когда спокойное течение реки превратилось в бурный поток. Старый и малый не захотели пройти два километра до подвесного пешеходного моста, а рискнули пойти на свой берег вброд. Пётр Иванович, взяв в руки валявшийся на берегу черемуховый дрын, пошел первым, а мой десятилетний сын, вцепившись в деда обеими руками, вначале шел, а потом просто плыл за ним. Дед шел медленно, осторожно, опираясь одной рукой на палку, держа в другой руке удочки. Поток воды сносил их, они с большим трудом перешли на свой берег метров на двадцать ниже. Потом Пётр Иванович говорил, что у него была только одна мысль: удержать внука. И хвалил его за смелость.

Вячеслав НИКИТИНФото из семейного архива.