Мокрая поляна: переплетение эпох

Речь пойдет о другом. Вы когда-нибудь были в бараках? Это я молодому поколению, которое напрочь испорчено цивилизацией и не представляет, каково это ходить в общий туалет, который стоит на улице через два сугроба.

Впрочем, все по порядку.
Итак, Мокрая поляна, улица Благой Ключ, бараки... Захожу в один из них и сразу натыкаюсь на некоторую насторожённость со стороны жильцов.

Хозяйка одной из квартир как-то нехотя говорит свое имя:
- Айгуль…
За столом ее муж чистит картошку. Знакомится:
- Артём…
- Да, так вот и живём, - рассказывает Айгуль.
Она имеет в виду, что вода из колодца, варить приходится на электроплите, хотя газ сюда уже пришел, но не у всех почему-то есть газовые плиты.
- Сколько за свет платите?
- Восемьсот рублей, - в разговор вступает Артём, очевидно, это больной для семьи вопрос.
- Долги есть?
- Случается.
- Вы где-нибудь работаете?
- У частника, а жена в декрете...
- А моетесь где?
Айгуль рассказывает, что они ездят в баню к родственникам.
- А в туалет-то как?
- Дети - в ведро, а мы - на улицу, - как-то даже весело произносит женщина.
Из соседней комнатки выглядывают две детские головки.
- Хотите посмотреть на наш туалет? - спрашивает Айгуль.
Отвечаю, что горю желанием.
Айгуль накидывает пальтишко, и мы отправляемся на эту увлекательную экскурсию. Идём мимо старых сараев.
- Колонку вот недавно поставили, - рассказывает Айгуль. - А раньше за водой ходили во-о-он туда, - она машет рукой куда-то в пространство.

А вот и туалет. Большой и каменный. И буквы – «Ж» и «М».
- В нашем почище вроде, - говорит Айгуль и вежливо предлагает мне заглянуть в «Ж», но…
Что скажут люди? Приехал, мол, чокнутый корреспондент и ходит по женским туалетам… Иду в «М».
Я заранее извиняюсь перед теми, кто любит читать и просматривать газеты во время завтрака. Постараюсь уйти от подробностей. Для начала передам эмоции нашего фотокора, который снял этот нужник чуть позже:
- И это двадцать первый век?!
Туалет загажен настолько, что здесь впору объявлять режим ЧС. Так и написать между двумя буквами – «Зона опасная для пребывания!»
Как люди ходят сюда ночью? Освещения нет, сталагмитовые нагромождения растут стремительно, особенно зимой. Летом всё это расплывается по окрестностям. И вишенка на торте: пустая баночка пива аккурат посередь уборной.
Айгуль смотрит на меня пытливо, хочет вызнать мои впечатления. А я зачем-то спрашиваю:
- А люди здесь пьют?
Это я к тому, что среди белоречан встречается мнение, что в бараках на Благом Ключе живет особенный контингент.
- Как и везде, - отвечает Айгуль. - Не больше и не меньше.

Я понимаю, что надо быть корректнее. Люди везде одинаковы. Только ходят в разные туалеты.
Иду в соседний барак. Тут сразу начинается митинг… Женщины, узнав, что приехал газетчик, выходят в коридор. Они начинают говорить, говорить и говорить. Причем все сразу.
Мой диктофон переполняется эмоциями. Они рассказывают, что писали жалобы, вызывали депутатов, к ним приходили какие-то комиссии...
- Даже в Курултай писали, - вскрикивает одна.
Тут же раздаётся голос для объективности:
- Но крышу-то новую сделали…
Соседки жёстко корректируют: дескать, чего толку от этой крыши, если барак разваливается. Вон какие щели в стенах - кулак просунуть можно!
- А вы видели, в какой мы ходим туалет? - вскрикивает самая бойкая.
Говорю, что уже ознакомлен.
- А почему у нас нет управляющей компании? - спрашивает другая.
Ей отвечает соседка, что все коммунальщики от этого микрорайонах отказались напрочь.

Ловлю себя на мысли, что понимаю работников коммунальной сферы… Если взять эти бараки на обслуживание, то компании светит перспектива очистки местных туалетов. А это, на мой взгляд, сравнимо с подвигом!

Из дальней комнаты выходит баба Катя (так ее величают в этом барачном интернационале). Вообще-то, у нее есть башкирское имя, но я не успеваю его записать. Бабе Кате уже далеко за восемьдесят, она сорок с лишним лет отработала на комбинате, как сама говорит: «Брёвна пилиль…»
Баба Катя несколько глуховата, и она искренне думает, что этот упитанный дядька из газеты (то есть я) приехал писать о её самоотверженном трудовом пути. Она что-то тихо лопочет на русско-башкирском наречии и смотрит на меня ласково. Бабе Кате все нынешние невзгоды нипочём! Она пережила голод, репрессии, войну, опять голод, Сталина, Хрущёва, Брежнева, перестройку... И самое главное: она помнит то золотое советское время, когда туалеты на Благом Ключе чистились регулярно. За этим следила партия!

Кстати, о партиях. Из соседней комнаты выходит большой человек с бесконечно добрыми глазами. Глаза - это первое, на что обращаешь внимание. Только потом замечаешь легкий шарфик на шее с логотипом одной из политических партий. Честно говоря, я думал, что об этой партии все давно забыли. Но Андрей (так он представился) специально достал шарфик, узнав, что приехали из газеты: эту партию он шибко уважает. И даже раз написал туда жалобу. Но.. Туалеты по-прежнему стоят нечищены.
Андрей приглашает нас в свою комнату и показывает на угол стены, где частично отошли обои и видны следы свежего алебастра.
- Каждую неделю замазываю щель, - поясняет он. - А она опять появляется.
В его комнате нет ничего, кроме кровати, ржавого умывальника и старой электроплиты. Но... Что это? В углу стоит небольшой телевизор. На экране - весь коридор этого барака. Вон женщины митингуют, и баба Катя дремлет в сторонке... Да это же видеонаблюдение!
- Да, поставил камеру в коридор, - рассказывает человек с добрыми глазами. - У нас здесь чуть пожар однажды не случился, вот я теперь и наблюдаю.
Андрей утверждает, что купил камеру на свою пенсию по инвалидности. Над монитором - множество икон. Андрей дарит мне один из образов и рассказывает, почему это место, где стоят бараки, называется Благим Ключом. Якобы здесь в старые времена жил какой-то святой отшельник.

Я думаю, для непосвященных жителей центральных городских кварталов следует объяснить, чем отличается туалет от выгребной ямы.
В принципе, это одно и то же, но с санитарной точки зрения есть некоторое отличие: в выгребную яму сливают помои, то есть то, что остаётся на кухне в тазу после мытья посуды. Вся штука в том, что и туалеты, и выгребные ямы здесь давно и напрочь забиты. И люди уже не различают одно от другого, и пресловутое «г…» здесь можно встретить под любым кустом.
Но не спешите укорять людей! А куда ж им сливать помои и иные отходы на известную букву? Святому отшельнику было проще: он жил один на лоне природы. А сегодня здесь более десятка бараков с удобствами на улице.

Встречаюсь с местной активисткой Анной. На самом деле она Амина, но совсем не против, когда ее кличут по-соседски Аней.
- С чего начинается дом? - спрашивает Амина, вопрос неожиданный, и я молчу.
- С улицы! - отвечает она сама себе.
Я же думаю: а улица с чего начинается? У кого-то под окнами зеленая аллея, из окошка моей квартиры виднеется строящийся собор. Правда, под другим окном я насчитываю по вечерам до ста автомобилей. А здесь, на Благом Ключе, с чего начинается улица? Я молча смотрю на надпись, что на гараже...
Кстати, Амина Гамиловна - автор этого воззвания. Вообще-то, человек она очень тонкий и интеллигентный, большой ценитель живописи, но порой необходим и уличный жаргон. Однако Амина не столь наивна, чтобы надеяться воздействовать на людей лишь надписями на гаражах. Необходим руководящий центр!
- Почему у нас нет своей управляющей компании? - задается она вопросом, который я слышу уже в пятый раз от жителей этого микрорайона.
Есть у Амины и другие «почему». Например, почему дети местные брошены на произвол судьбы? Нет детских площадок, клубов, спортивных сооружений, кроме стадиона, который довольно-таки далеко от Мокрой поляны. Почему этот микрорайон в выходные и праздничные дни остаётся отрезанным от города? Надо быть большим оптимистом, чтобы вечером выходного дня ожидать здесь маршрутку! Почему… Впрочем, пока хватит.

Сразу хочется обнадёжить жителей сообщением о том, что на рынок пассажироперевозок нашего города собирается возвращаться АТП, значит, маршрутки будут ходить по графику. По крайней мере, все на это надеются. И на Мокрой поляне запланировано строительство детской площадки.

Около одного из бараков стоят трое подростков. Я направляюсь к ним. Наверное, слишком решительно иду, потому что один из мальчишек быстро прячется в подъезд. Через минуту, присмотревшись ко мне, мальчуган выныривает из темноты, выпускает дым изо рта и протягивает остаток сигареты товарищу. Я сам курил в подъездах в их возрасте. Поэтому молчу. Они это оценивают. И рассказывают, как один злой дяденька однажды намазал солидолом скамейку, где они любили собираться. Теперь остался только подъезд, откуда их пока не гонят. Впрочем, есть полянка неподалеку, где ребята тоже любят потусоваться.
Иду в сторону другого барака, встречаю мальчишек помельче. Эти учатся в начальных классах. Рассказывают, что когда-то ходили в секцию греко-римской борьбы, но бросили, потому что автобусов не дождёшься, и мамы за них волнуются.

Но не все так плохо. В конце концов, как уже писалось, на отдельных бараках есть новые крыши, в сторону окраинных улиц протянут водопровод. Появились контейнерные площадки. Некоторые жильцы в свои квартирки самостоятельно провели воду. И у них есть водоотводы и сточные ямы.
Захожу в дом к жительнице, что на первом этаже одного из деревянных бараков. Она, не успев выслушать, кто я такой, машет рукой:
- Толку от вас никакого! И снимали, и писали сто раз…
Я молчу, потому что она права. Пару лет назад я снимал здесь репортаж (работал тогда на телевидении), и мой сюжет запретили к показу. Нет, не на уровне руководства телевидения, а выше. Понятно, что сегодня никто зла не держит! Наоборот: здесь бывшего главу даже добром вспоминают. Он сумел добиться газификации бараков, в которых по специальной программе появилось индивидуальное отопление. Грандиозная работа была проделана! Вот бы теперь программу по очистке туалетов.

Вообще, здесь, на самой окраине Белорецка, становишься философом: какое чудное переплетение эпох! Некоторые бараки строились, как утверждают местные жители, еще пленными немцами после Великой Отечественной. Обшарпанные строения из шлакоблока, чуть ниже - деревянные постройки. Они, говорят, построены еще до войны. Скрипучее и покосившееся крыльцо у каждого подъезда, в некоторых бараках - коридорная система, где в углу непременно значатся вёдра и тазы. И на этом фоне - евродвери, пластиковые окна и спутниковые антенны на крышах. Ну, и общие туалеты, куда ходить небезопасно. Эпохи уже подружились. И не хотят расставаться друг с дружкой.